Бо отстегнул ремень и обернулся к дочери.
– Да? И кого же это?
– Меня-а-а!
Кандис потянулась, Коко и Хлоя поднялись и опустились под голубой маечкой, точно буйки на морских волнах. Должно быть, она так и заснула, опустив лицо на гневно стиснутый кулак, потому что на щеке у нее отпечаталось сердечко с нового колечка, которое одна из рыдающих подруг подарила ей на память.
Мелоди вовсе не улыбалось выслушать новую тираду на тему «Ах, как я буду скучать по своим друзьям!», которой непременно разразится Кандис, когда увидит свою щеку, поэтому она первой открыла дверцу машины и вышла на извилистую улочку.
Дождь перестал. Вставало солнце. На окрестности был наброшен фиолетово-розовый туман, словно тонкий шарф цвета фуксии на абажур. Туман озарял волшебным светом Рэдклиф-вэй, ее просторные участки и непохожие друг на друга дома. Влажно блестящая улица пахла земляными червями и сырой травой.
– Ты только понюхай, какой тут воздух, а, Мелли? – Бо шлепнул себя по груди, обтянутой водолазкой, и запрокинул голову, любуясь разноцветным, как батик, небом.
– Ага, я знаю! – сказала Мелоди, обхватив его мускулистый торс. – Мне уже легче дышится! – заверила она, отчасти потому, что ей хотелось, чтобы отец знал, как она ценит принесенную ими жертву, но еще и потому, что ей действительно дышалось легче. Как будто с груди сняли тяжеленный мешок.
– Вылезай, понюхай, как тут пахнет! – потребовал Бо, постучав в окно жены золотым перстнем с вензелем.
Глория погрозила мужу пальцем и обернулась назад, к Кандис, показывая, что разбирается с очередным концертом.
– Извини, пап... – сказала Мелоди и снова обняла отца, но уже мягче, как бы говоря «Прости меня».
– За что?! Тут так здорово!
Он вдохнул полной грудью.
– Семейство Карверов нуждалось в переменах. Лос-Анджелес мы изучили вдоль и поперек. Пришло время обследовать новые земли! Понимаешь, жизнь – это...
– Да лучше бы я умерла! – взвизгнула Кандис внутри джипа.
– Сейчас появится единственный нормальный человек в Сейлеме, – пробормотал Бо себе под нос.
Мелоди взглянула на отца. Едва встретившись взглядами, оба тут же разразились хохотом.
– Ну ладно. Кто готов прогуляться? – спросила Глория, распахнув дверцу. Ее нога в дорожном ботильоне, отороченном мехом, высунулась наружу осторожно, как будто пробуя воду в ванне.
Кандис тут же выскочила наружу.
– Чур, кто первый добежит наверх, тот и займет самую большую комнату! – крикнула она и тут же припустила к дому. Ее тоненькие, как зубочистки, ножки мелькали на удивление стремительно, и даже модные рваные джинсы в облипку ей ничуть не мешали.
