Лисса подняла взгляд к потолку. Там была изображена лунная ночь и тени облаков, среди которых поблескивали звезды Томаса.
— Смертным трудно понять взаимоотношения, принятые среди вампиров, — наконец сказала она. — Он был почти непобедим. Не было движения, которое он не мог бы предугадать. Он прочел почти все книги, о которых я слышала, и никогда не спал. И что сказал твой брат?
— Он сказал мне, что это не наше дело. Что вы тоже вампир. Как будто есть разница…
— Есть, Джейкоб. — Она провела ногтями себе по горлу, прослеживая артерии. — Кстати, мы с тобой так и не закончили маникюр. У меня тут есть все, что нужно. Можешь завершить его завтрашней ночью.
— Как скажете, миледи.
Лисса уловила в его тоне недовольство тем, что она не пожелала ничего сказать больше. И могла, конечно, это проигнорировать. Но что-то заставило ее дать ему что-то, хоть крохи взамен.
Она опять повернулась на бок и тронула пальцами свои половые губы под кружевами — чтобы взгляд Джейкоба неизбежно переместился туда. Это позволило ей наслаждаться, глядя на него. Лисса задумалась о том, стоит ли заставить Джейкоба сбрить все волосы на теле, если она решит оставить его при себе. Поросль волос на его широкой груди не была ей неприятна. Она могла бы гладить их, тянуть. К тому же он уже доказал преимущества бороды и усов.
— Не все вампиры — сексуальные доминанты, но большинство из них именно такие. Рекc захотел меня с самой первой нашей встречи. Я знала, что мы с ним предназначены друг другу. Но нам так и не удалось наладить эту сторону наших взаимоотношений. Я не хотела становиться его рабой, потому что знала силу его жестокости и потребности ее удовлетворять. Если бы я уступила, он убил бы меня, потому что я стала бы бесполезной ему. Но поскольку я не сдавалась…
Она стала страстью всей его жизни, единственной, кого он любил, если он мог вообще понять, что такое любовь. Она думала, что это поможет ему стать тем мужчиной, каким, по ее ощущению, он мог стать. Перед ней невольно всплыло воспоминание: Рекс осыпает ее обнаженное тело лепестками роз. Он собрал их, пока она спала, — со всех роз на несколько миль вокруг. Она пробудилась в метели из лепестков, а он стоял над ней, осыпая ее. Бледно-розовые, белые, красные, как кровь…
Когда он опустился меж ее разведенных коленей, она зачерпнула две полные горсти лепестков и высыпала ему на голову, смотря, как они впадают ему на плечи. Рекс смотрел на нее тогда изумленно, не понимая, что происходит. Он был сам на себя не похож, удовлетворенный тем, что она приняла его — без сомнения, без вызова. Она приглашающе открыла горло, и он вонзил в него клыки, одновременно входя в ее лоно. Она обхватила его ногами, удерживая, хотя знала, что это все — ненадолго. Через несколько часов Рекс сделал терновый венец и заставил ее носить его, чтобы он мог слизывать кровь, которая стекала у нее со лба и ползла по щекам к губам.
