– Господин рыцарь… Дитрих, вам плохо? – робко спросил один из солдат, боясь, что его накажут за дерзость, но в то же время не в силах наблюдать, что творится с его командиром. Дрожь в суставах моррона стала такой сильной, что уже начали тихонько позвякивать доспехи.
– Нет, мне хорошо, мне ОЧЕНЬ хорошо! – с улыбкой безумца на лице прошептал обильно покрывшийся потом Дарк, а затем, не снимая с рук боевых перчаток, поднес открытые ладони ко рту, чтобы подать притаившемуся на опушке леса отряду условный сигнал.
Не сговариваясь, солдаты за спиной рыцаря облегченно вздохнули. Еще миг, и песнь тетерева должна была подать отряду знак к незамедлительному, скрытному отступлению, однако до слуха солдат нежданно-негаданно донесся протяжный и жалобный вой волка.
– Что застыли, дурни?! Оглохли, что ль, с перепугу?! – прокричал в полный голос уже обнаживший меч и вооружившийся дубовым табуретом вместо щита командир. – В атаку!!!
Ответить растерявшиеся охранники ничего не успели. Когда они выхватили оружие и только сделали первый шаг, их командир уже вышиб ногой дверь и тут же пропал из виду.
Шеварийцы сперва и не поняли, что происходит. Откуда-то со стороны леса тоскливо завыл дикий волк, а их прирученные звери вместо того, чтобы ответить на призыв матерого одиночки (как делали они не раз во время пути), трусливо поджали хвосты и, тихо поскуливая, принялись рваться с цепей или жаться к ногам хозяев. Конвой продолжал движение, надсмотрщикам было невдомек, что их хвостатые слуги испугались вовсе не воя изгоя-сородича, а уловимого лишь их чуткими носами запаха – запаха, принесенного внезапным порывом ветра со стороны пустого и сонного в утренний час придорожного трактира. Выращенные на псарне хищники почувствовали неуловимый людям аромат, неведомый им, но страх перед которым не раз испытывали их дикие предки. Они почуяли запах крови моррона – так пахла смерть!
Едва вой затих, как в воздухе зародился другой звук, пронзительный, отрывистый, недолгий, похожий на свист. Ехавшие впереди конвоя всадники вдруг стали валиться с седел: кто тихо, беззвучно, а кто, воздев к небу руки и что-то напоследок всхрипнув. Не миновала незавидная участь и капитана – командира конвоя. Первая стрела убила под ним коня. Летя вниз, капитан успел лишь изумленно ойкнуть, как вторая стрела с ярким, броским, черно-желтым опереньем насквозь пронзила ему гортань. На землю офицер приземлился еще не хладным трупом, но копыто взбесившегося коня быстро исправило это недоразумение.
