Пророк сделал знак, и носильщики понесли его к морю, чтобы умыть и умастить.
Хорза наблюдал, как пожиратели готовили еду. Они вспарывали рыбу, выбрасывали мясо и оставляли кишки, чешую, головы и кости. Они удаляли моллюсков из раковин и оставляли раковины. Они перемалывали скорлупу с сорной травой и какими-то яркими морскими улитками. Хорза смотрел на происходящее перед его глазами и видел, насколько опустились пожиратели, видел струпья и язвы от недоедания и общей слабости. Кашель и насморк, шелушащаяся кожа и деформированные конечности — всё говорило о последней стадии смертельной диеты. Рыбье мясо и моллюски из больших, сочащихся кровью корзин были возвращены в море. Хорза внимательно, насколько позволяли расстояние и повязка на лице, вглядывался, но не смог уличить ни одного пожирателя в том, что тот тайком откусил сырой рыбы из корзины, что выбрасывали в море.
Фви-Зонг, которого обсушивали прямо у линии прибоя, посмотрел, как выбрасывали в море еду, одобрительно кивнул и произнёс спокойные слова ободрения своей пастве. Потом хлопнул в ладоши, и носилки медленно понесли вдоль берега к костру и Оборотню.
— Жертвенный дар! Подарок! Готовься! — загремел Фви-Зонг и мелкими движениями поудобнее устроился на носилках, посылая волны через все большие складки и жирные бока массивного тела. Хорза часто задышал, чувствуя, как заколотилось его сердце. Он сглотнул и снова натянул верёвку, стягивающую запястья. Мистер Один и две женщины рылись в песке в поисках мешка со своими одеяниями.
Все пожиратели собрались вокруг костра, повернув лица к Хорзе, и глаза их смотрели на него пусто или неопределённо-заинтересованно. В их движениях и выражениях лиц сквозило безразличие, и это казалось ему более удручающим, чем привычная ненависть или садистская радость.
Пожиратели затянули псалом. Женщины и мистер Один обмотались выцветшими полосами ткани, потом мужчина посмотрел на Хорзу и улыбнулся.
— О, счастливый миг последние дни! — Фви-Зонг повысил голос и поднял ладони, и его слова эхом вернулись от середины острова. Из горшков перед Оборотнем снова потянуло зловонием. — Уничтожение и созидание вот это все должен стать символ для нас! — Фви-Зонг опустил руку в гигантские складки белой плоти. Золотисто-коричневая кожа блеснула в солнечном свете, когда пророк сплёл свои жирные пальцы. — Его боль должен стать наш восхищение, потому что наш уничтожение будет стать его и наш соединение. Его мучение и поедание должен стать наш удовлетворение и наслаждение!
