Они верили в предопределённость места. Определённые индивидуумы всегда принадлежали определённому месту — высокогорья, плодородные области, острова в умеренной зоне, — не важно, родились они там или нет. То же самое относилось и к племенам, кланам и расам (и даже видам; большинство древних святых текстов были достаточно многозначными и неопределёнными, чтобы можно было связывать их с открытием, что идиране не одиноки во Вселенной. Тексты, утверждавшие иное, немедленно уничтожались, а их авторы сначала ритуально предавались анафеме, а потом основательно забывались). В мирской форме веру можно было определить как убеждение в том, что для всего есть место и всё должно быть на своём месте. Если когда-нибудь все окажется на своём месте, Бог будет доволен такой Вселенной, и вечный мир и вечная радость изгонят современный хаос.
Идиране видели себя руководителями этого большого процесса наведения порядка. Они были избранниками. Сначала им был дан мир и покой, чтобы им стало понятно, чего хочет Бог, а потом силы беспорядка, которые, как они постепенно поняли, им нужно было победить, заставили их действовать. Бог замыслил с ними нечто Великое. Они должны были найти собственное место, хотя бы в своей родной Галактике, а возможно, и выйти за её пределы. Более зрелые виды должны сами позаботиться о собственном спасении, установить свои собственные правила и найти свой собственный мир с Богом. (Это был знак Его великодушия, Он доволен их достижениями, даже если они отрицали Его.) Но другие — толпящиеся вокруг, хаотичные, воюющие друг с другом народы, — они нуждались в руководстве.
Пришло время отложить в сторону игрушки эгоистических стремлений. И чтобы идиране поняли это, было знамение. В них и в том мире, который был божественной частью их наследства, волшебной формулой внутри их генетического кода, всплыло новое послание: Растите! Ведите себя порядочно! Готовьтесь!
Хорза не больше Бальведы верил в религию идиран, и он действительно видел в их продуманных-перепродуманных и слишком уж плановых идеалах тот самый сорт ограничивающих жизнь сил, который так отпугивал его в изначально добром моральном облике Культуры. Но идиране полагались сами на себя, а не на машины, и потому они по-прежнему оставались частью жизни. В этом и была для Хорзы решающая разница.
Хорза был убеждён, что идиране никогда не стали бы подчинять себе все менее развитые цивилизации в Галактике. Судный День, о котором они мечтали, никогда не придёт. Но абсолютная уверенность в этом окончательном поражении сделала идиран обычными существами, частью всеобщей жизни Галактики. Они стали просто ещё одним видом, который растёт, распространяется, а потом, выйдя в фазу плато, которой достигали в конце концов все несамоубийственные виды, успокоится. Десятки тысяч лет идиране были, конечно, цивилизацией среди многих таких же и вели свою собственную жизнь. Короткая эра покорении стала потом источником высокоценимых воспоминаний, но ещё до тех пор они стали несущественными и были отметены созидательной теологией. Идиране раньше были спокойными и интроспективными; такими же они когда-то станут вновь.
