В прошлый раз, когда они здесь пахали, Марианна нарвала этой калужницы. Но когда пришла со своим букетом в деревню, в глазах у Зорькиной матери вдруг отразился ужас.
— Ты зачем это нечисть в избу тащишь? — спросила она тихо, но грозно. — Беды хочешь?
Она выхватила у Марианны цветы и кинула их в подпечек.
— Понеси вас нелегкая, откуда пришли!
— Разве это плохие цветы? — удивленно спросила Марианна.
— Да будь они светом прокляты! — с сердцем сказала Зорькина мать. — Они ж с болота.
…Марианна разулась и вошла в ручей. Заслышала за собой шорох и оглянулась. Нераспряженная Серая тоже шла к воде, волоча за собой опрокинувшуюся кверху зубьями борону. За ней бежал Яблочко. Он с размаху влетел в ручей, увяз передними ногами и тонко заржал.
Его мать отняла морду от замутившейся воды и посмотрела на шалуна, потом на Марианну. Та тоже расшалилась, зачерпнула в ладони воды и плеснула на Серую. Кобыла затрясла грязной седой гривой, как будто отгоняла оводов.
И вдруг дико и звонко закричал жеребенок. Выпрыгнув на берег, он споткнулся о борону и повалился бедром на острые зубья. От ужаса Марианна сама чуть не упала: Зорька уже предупреждал ее, чтобы не оставлять бороны кверху зубьями. Она не успела еще и опомниться, как Зорька уже летел к ручью сам, швырнув на бегу котелок с кашей.
— Дурочка чертова! — чуть не плача, крикнул он Марианне. — Раззява! Дать бы тебе, чтобы знала!
Лицом он в эту минуту сделался очень похож на мать, и Марианна невольно отшатнулась от его замахнувшейся руки. Но он не ударил. Обхватив жеребенка поперек, Зорька оторвал его от бороны, два крайних зуба которой были залиты красной кровью.
— Чего стоишь? Неси скорее опутку! Ошеломленная Марианна подчинилась. Зорька повалил жеребенка на траву, связал ему передние и задние ноги, чтобы тот не мог вскочить. Серая подошла и начала лизать раненный бок своему Яблочку. Тот плакал, показывая короткие, не изжеванные еще зубы.
— Держи его, — сурово велел Зорька. — Я за подводой сбегаю.
Марианна молча села возле связанного жеребенка. Он все время поднимал голову и кричал. Мать тихо ржала в ответ. И Марианна тоже заплакала беззвучно. Она ощутила вдруг такое детское одиночество, какого не помнила с того дня, когда ее привели в детский дом и она узнала, что Ангелины больше нету… Теперь ей опять показалось, что она осталась одна не только на этом черном поле, но и во всем свете.
Но Марианна опомнилась, вытерла слезы и посмотрела на жеребенка. Он затих, как будто задремал. Только маленькое порванное бедро его дрожало судорожной дрожью.
