— Хорошо, — чуть слышно произнесла Марианна. Но она не уснула.
— Эй, иди сюда! — вдруг позвала ее насморочным шепотом девочка-подросток с соседней койки. — Иди, а то поврозь холодно.
Марианна, поборов дрожь, легла возле незнакомой девочки и дотронулась до ее костистого голого плеча. Кожа была теплая, шероховатая, как будто натертая пылью. От головы пахло какой-то горькой мазью.
— Как тебя зовут? — шепотом спросила Марианна.
— Шурка. А что у тебя ноги холодные, как у лягухи?
Нянька сонно сказала из угла:
— Эй, спите там!
— А ну ее к шуту! — тихо буркнула Шурка и наклонилась к Марианниному уху: — В уборную захочешь, скажи, я тебя провожу, а то еще в колидоре на мыша наступишь, напугаешься.
…Утром, когда Марианна открыла глаза, Шурка лежала на спине и под одеялом чесала худой живот. Нос у Шурки был большой, простуженный, глаза маленькие и зеленые. На голове отрастали недавно стриженные под машинку волоски медного цвета.
Шурка заметила, что Марианна проснулась.
— Бежи на свою койку, а то попадет. Потом, уже через проход, она спросила:
— Ты сирота круглая аль только без отца? Марианна сказала, что ее мама умерла, когда ей было пять с половиной лет.
— А кто же тебя ростил?
— Няня Дуня. И папа. Мы жили под Москвой, в Петровском-Разумовском. Нас было трое, а потом папа еще женился на Ангелине.
— Небось била?
— Нет, что ты!..
Шурка вздохнула: наверное, вспомнила что-то из своей сиротской судьбы. И принялась одеваться серьезно и неспешно.
На завтрак была каша из сечки и по чашке молока.
— Хочешь? — спросила Марианна у Шурки, оставляя половину каши.
У той мигнули и загорелись зеленые глаза. Собственная ее каша была съедена, и миска блестела, как помытая.
— Я за тебя приборку делать буду, — обещала Шурка, быстро доев Марианнину порцию.
В тот же день вечером Марианна уже знала, что случилось с Ангелиной: няньки не удержали языки.
— А чего плакать-то? — со взрослой рассудительностью заметила Шурка. — Кабы родная мать, а то мачеха!
Марианна вытерла слезы и посмотрела на нее: чем-то Шурка в эту минуту показалась ей похожей на няню Дуню.
1
— Пожалел бы дитё-то, — сказала папе няня Дуня. — Что ты, на самом деле, очумел, что ли, на старости лет?
Но папа был еще не старый — ему было сорок два года. И сама няня Дуня втайне рассчитывала в ближайшее время женить его на соседке, девице в годах, но образованной, умной и тихой. Соседка эта работала заведующей аптекой и снабжала няню всевозможными дефицитными лекарствами.
