— Опятками, чуешь. Самое им время.
После уборки колхоз выделил Ангелине пять пудов мелкой картошки и два мешка капусты, уже схваченной морозом. И еще телегу обмолоченной овсяной соломы.
— Интересно, что я должна с ней делать? — недоуменно спросила Ангелина.
— Зимой всякой травинке рады будем, — заметила практичная вдова.
Собираясь в школу, Ангелина долго не решалась надеть на себя шушун на вате, который жертвовала ей вдова. Шушун был ветхий, истертый на локтях и крепко засаленный по вороту. К тому же он был и мал Ангелине: она еще не вовсе спала с тела, а вдова была женщина дробная. Главное же — шушун этот удивительно не вязался с туфлями на каблуках и шляпой из лилового фетра.
— Нет, не могу, — сказала Ангелина, побледнев даже, и быстро сняла с себя вдовью справу, пахнущую сундучной лежалостью.
Она надела свою жакетку из синего бостона, рукава и ворот у которой тоже страшно лоснились, и ушла. А вечером молча плакала.
3
В это позднее январское утро у вдовы было очень скорбное, черное лицо.
— Поприели мы все, деушки, — сказала она, поставив самовар на пустой стол. — Промышлять чего-то надобно.
После этого наступила такая же пустая тишина, только слышно было, как подтекает самоварный кран.
— А вы козочку доить не пойдете? — виновато спросила Марианна вдову, вздрагивая, хотя в избе было уже вытоплено.
— Отдоилась наша козочка: окотна…
Ангелина ушла в школу, не сказав ни слова и надев тот самый вдовий шушун, от которого она отказалась три месяца назад. Тем более что в этот день она решила пойти на Муроян, в исполком. Да и шушун теперь не был ей узок.
Вернулась она поздно. Вдова, несмотря на утреннее предупреждение, смастерила пустые щи.
— Скажите, далеко отсюда деревня Боровая? — вдруг спросила, не глядя на вдову, Ангелина.
— Да порядком. Одним днем туда-сюда не обернешься.
— Мы теперь там будем жить…
Вдова в растерянности обронила ложку. Взглянула на Марианну и увидела, что она раскрыла рот с маленькими слабыми зубами, будто кто-то причинил ей внезапную боль, от которой у нее захватило дух. И вдруг Марианна закричала, зажмурив глаза, на которых сразу же выступили слезы, и стуча по столу маленькими, бессильными кулаками:
— Нет, нет, нет, нет!.. Не поеду!
— Не говори глупости, — тихо сказала Ангелина. — Я уже обо всем договорилась…
В Боровую они приехали к ночи. Воевала метель, шевелились сугробы. Ангелина и Марианна неподвижно лежали в коробе, накрытые белым от снега куском кошмы.
— К школе, что ль? — спросил возчик. Ангелина подняла голову:
