Когда Сашка вышел в коридор и задумчиво стал смотреть в окно, он вдруг почувствовал на своей голове чью-то руку. Мальчик поднял глаза и снова встретил ласковый взгляд пожилого человека, который только что сидел за столом комиссии.
— Хочешь быть моим сыном? — глядя в лицо мальчику, спросил пожилой мужчина.
Сашка задумался. Странным ему показалось это предложение. Как это — стать сыном? Разве так бывает?
— Ну ладно, я тебя не тороплю с ответом. Поживешь у нас, обглядишься, а там видно будет. Согласен?
— Ага. Согласен… — неуверенно ответил Сашка.
Они вышли на улицу и сели в трамвай. На площадке вагона никого не было. Злой, холодный ветер проникал и сюда. Сашка переступал с ноги на ногу, дул на пальцы, но никак не мог согреться.
Степан Данилович Пастухов (так звали пожилого рабочего) снял со своих рук теплые варежки и протянул ему.
— А ну-ка надень. Теплее будет.
— Что вы, дяденька, я… я совсем… Мне нехолодно.
— А я и не говорю, что ты замерз. Только в варежках сподручнее будет.
Сашка взял шерстяные, теплые варежки, надел их.
Невдалеке от Беговой улицы они сошли с трамвая и направились к трехэтажному дому, в котором жил Пастухов. Поднялись на второй этаж. Степан Данилович достал ключ и открыл дверь. Сашка оказался в небольшой квадратной прихожей. Направо — дверь в одну комнату, налево — в другую, а прямо — еще какая-то дверь. «На кухню, наверное», — подумал мальчик. Тут было чисто, тепло и пахло свежими домашними щами. Сашка даже слюну проглотил от этого вкусного запаха.
Из кухни вышла невысокая полная женщина в белом фартуке.
— Вот, принимай, Мария Григорьевна… — радостно сказал Степан Данилович.
Женщина всплеснула руками и прижала фартук к глазам.
— Вот тебе раз! Я сына привел, а ты в слезы.
— Да это я так… от радости… — И заторопилась, забегала по квартире, отыскивая и доставая одежду, оставшуюся от сына, которого она похоронила два года назад.
— А ну-ка пойдем, сынок, пойдем… Вот сюда, в ванную. Раздевайся…
Выкупавшись и переодевшись в чистую, хорошо выглаженную одежду, Сашка сел к столу.
Мария Григорьевна засуетилась, стала угощать парнишку:
— Вот, возьми еще пирожочек. Смотри какой поджаренный.
— Спасибо… Я не хочу больше, — отказывался Сашка.
— Ешь, ешь. Поправляться надо. Ишь как подвело тебя, — сказал Степан Данилович.
После обеда они втроем пошли в магазин. Купили Сашке новые ботинки, пальто и шапку.
«Добрая одежа. Такой я сроду не носил», — глядя в зеркало, думал мальчик.
Ночью, лежа в чистой, мягкой постели, Сашка рассуждал: «А ничего… И в Москве, оказывается, есть добрые люди».
