— Командиры батальонов, рот и батарей, ко мне!
Все мчались к нему, докладывали.
Он выслушивал их, делал замечания, затем давал вводную:
— «Противник» форсировал реку, обошел нас с флангов и угрожает окружением. Наша задача…
И снова марш-бросок, снова атаки и контратаки.
Только заканчивались полковые учения, как тут же начинались дивизионные. И так проходил день за днем…
Послышались чьи-то тихие шаги. Кожин понял, что к палатке подошел кто-то, но не решается войти.
— Валерий, это ты?
— Я, товарищ капитан. Разбудил вас?
— Нет, я не сплю.
— Можно взять котелки? Мне помыть их надо.
— Бери.
Голубь откинул полу палатки и вошел. Это был светловолосый парень, с тонкой, девичьей талией. Кожин повернул голову, посмотрел на своего ординарца и первый раз не увидел на его лице улыбки.
— Ты что такой невеселый сегодня? Не выспался, что ли? — спустив ноги с топчана, спросил Кожин.
— Да нет, выспался, хотя…
— Что?
— Мы почти и не спали в эту ночь.
— Ка-ак не спали? Почему?
— Из-за картины вчерашней. Очень уж она растревожила всех.
— Да, фильм хороший. Я тоже долго не мог заснуть… — ответил Кожин, потом спросил: — Пойдешь в поселок?
Лицо Валерия зарделось. Километрах в десяти от лагеря, в небольшом посёлке, жила семнадцатилетняя Леночка, с которой он познакомился еще в прошлом году. Кожин знал об этом и, когда выпадал свободный воскресный день, выписывал увольнительную записку Валерию, и тот, словно на крыльях, летел в поселок.
Александру было хорошо знакомо это прекрасное и в то же время мучительное чувство. Оно пришло и к нему. Это случилось в Москве в прошлом году. Там он встретил Наташу и полюбил ее…
Он учился на курсах «Выстрел» и нередко из-за города приезжал в столицу к приемным родителям. В один из таких дней к нему пришли ученики из школы, в которой он когда-то учился, и пригласили его на первомайский вечер.
Концерт самодеятельности уже начался, когда Кожин вошел в актовый зал. Пройдя в самый дальний угол, он сел у окна… Сперва пел хор, затем ребята читали стихи. Александру стало скучно, и он пожалел, что согласился прийти на этот вечер. Он уже не смотрел на сцену, а размышлял о том, как бы незамеченным уйти домой. И вдруг по залу поплыли тихие звуки песни:
Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей…
Кожин прислушался, затем поднял голову и посмотрел на сцену. Там стояла тоненькая, стройная девушка в белом платье. Ее пышные волосы отливали золотом. Она пела так увлеченно и с таким чувством, что казалось, нет на свете другого такого голоса, другой такой девушки, которая могла бы петь так, как эта.
