— Почему нарушаете дисциплину, матрос Ваганов?
Прическа до срока была нарушением дисциплины, Ваганов в этой несложной для армии ситуации своевольно уперся: как можно нарушить дисциплину тем, что на твоей собственной голове, которая не есть ни снаряд, ни стереотруба, ни, предположим, рация, появилось чуть-чуть растительности? И, конечно, так и ответил — что не видит тут нарушения дисциплины. И состроил такую мину, что не понимает даже, о каком нарушении идет речь.
— Как это не понимаете! — вскричал Горб.— Что у вас на голове?
— Бескозырка,— нерасчетливо дерзко ответил Ваганов.
— А волосы?! Снять бескозырку!
— Волосы? — не без иронии переспросил Ваганов, снимая бескозырку и проводя ладонью от лба до затылка.
— Кру-гом! — последовала команда.— Прической обзавелись раньше времени? — Горб встал и отчеканил:—Постричься и доложить о выполнении приказания!
— Но... ведь...— заморгал, приходя в себя, Ваганов.
— Повторите приказание.
— Товарищ старший лейтенант...— глаза Ваганова молили о пощаде. Как он не понимал, Горб, что значит для него снова стать салагой!
— Постричься и доложить! — отрубил Горб.— Кругом марш!
Эта команда выполняется автоматически, и Ваганов ее выполнил. Но остался стоять, а не вышел из кабинета, что предполагалось командой.
— Почему стоите?
— Товарищ старший лейтенант... полтора месяца...
— А я вам приказываю: постричься! — мстительно ответил Горб, помня, сколько раз он пытался достучаться к Ваганову, и повторил даже с некоторым наслаждением:—А я вам приказываю: постричься!
— Через час снова стриженный наголо Ваганов, салага Ваганов, стоял перед Горбам.
— Вот так,—удовлетворенно подвел итог эпизоду Горб, разглядывая круглую голову Ваганова так, словно это он сам ее оголил и теперь любуется своей работой.—Вот так!..
В этот вечер Ваганов до самой поверки сидел за казармой на камне и... даже боялся думать о своем городе. Ваганов продолжал свой разговор с Горбом, доказывая тому — долго, толково — свое человеческое право на прическу, вспоминал и другие случаи, когда его логика приходила в столкновение с армейской, и тоже доказывал...
На следующий день Ваганов заступил в караул...
А еще через два дня он стоял перед строем роты; строй шевелился, переступая с ноги на ногу, молчал и смотрел на Ваганова. Маленькое солнце бешено крутилось в сером и пустом небе, разбрасывая каленые лучи. Ваганов стоял опустив голову и смотрел на свою тень, которая шевелилась у ног. Плечи нагрелись, по спине давно уже стекал пот, а командир роты все ходил и ходил перед строем, будто не замечая его, и молчал.
