Фамилия обвиняемого была мне известна. Мелькала в печати: крупный инженер.
Прокурор района Иванов-Петров вручил мне "на всякий случай" ордер на арест и право вызова милицейской машины для конвоирования арестованного в места предварительного заключения.
— Саботаж, — сказал он назидательно, — всегда саботаж. А уж во время войны! Не мне вам объяснять, кандидат наук…
Короткий стук, и дверь стала тихонько отворяться. На пороге оказался высокий худой мужчина. Небрит. Галстук затянут, но ворот под ним не застегнут.
— Владимир Михайлович? Проходите. Садитесь. Здесь вам будет удобней. Разговор, предвижу, не скорый.
— Благодарю покорнейше. У вас тут уютно. Не ожидал. Еще несколько незначащих фраз. Подступаем к сути. Полное отрицание. По всем пунктам обвинения.
— Свидетели эти — мои враги. Они мне мстят за талант. Все — наговор!
— Мне были бы важны какие-нибудь видимые проявления неприязни.
— Да сколько угодно. Уже в том, как они со мной здороваются и прощаются.
— Как же?
— Суют руки. Чтобы заразить меня сифилисом. Это же ясно!
— Вы имеете в виду рукопожатие? Но ведь это общепринято. Я вас, признаться…
— Э-э, не говорите. Я ясно вижу, когда, как вы говорите, принято, а когда, простите, люэс…
Было от чего оторопеть. Все предшествующие два часа разговора не давали ни намека на умственную ущербность. Полноте! Уж не притворяется ли он? Откуда мне знать? А дело идет о жизни и смерти. Время на приговор быстрое. Без "Сербского" не обойтись. Что-то такое говорилось на лекциях по судебной психиатрии. Вялая форма шизофрении?
— Владимир Михайлович, разговор наш не окончен. Но домой вас отпустить я не могу. Вот и ордер на арест. Придется вам побыть некоторое время в заключении. До суда, если так повернется.
6
Сознаться, я далеко не всегда был столь деликатен, отправляя человека в тюрьму. Но тут было такое, что выше понимания.
— В тюрьму? Нет, вы этого не сделаете.
— Почему же? Разве вы не видите ордера?
— А мои мосты? Вы об этом подумали? Я в тюряге, а мои мосты, полагаете, будут стоять как стояли?
Я поднялся со стула и вызвал милиционера.
Прошло дней шесть или семь, и мне позвонили из Института судебной медицины имени Сербского. Провели в большую комнату, стол "покоем", врачи в белых халатах. Смотрят доброжелательно.
— Как же вы, батенька, отгадали? Что у вас было по психиатрии? Недаром, значит! Несомненная шизофрения. Так что никакой ответственности. Дело прекращается, вот вам наше заключение, а субъекта оставим у себя. Любопытный тип. Мозг ясный, знаний — кладезь. Но все до известной точки.
