— Ага, — согласился Котя. — Отличное место. Эй, друг! — окликнул он пробегавшего мимо официанта с уставленным пивными кружками подносом. — Пепельницу принеси, а?
— Секунду! — официант помчался дальше.
— До сих пор не могу привыкнуть, брат, — Громов покрутил головой и допил свое пиво, — как ты по-китайски чешешь! Ровно местный…
Разумеется, Громов к Котиному рассказу отнесся весьма и весьма скептически. То есть он охотно поверил, что некие люди преследуют Чижикова и даже напали на него — ведь Дюша собственноручно выбросил за дверь нагло вломившегося в квартиру на Моховой Сергея, так что нападение в подворотне не вызвало у него сомнений. Осмотрев подживший шрам на Котиной руке, он сообщил, что знает подходящую китайскую мазь, а также посетовал на то, что его в той подворотне не случилось. Котя тоже искренне пожалел об этом: тогда и вмешательство Борна не понадобилось бы. И к тому, что позднее на пути в Пулково Борн устроил преследователям Чижикова маленькую аварию, Дюша также отнесся одобрительно, прогудев: «Нормальный мужик, уважаю». А вот дальше… Дальше начались трудности. Да и кто в здравом уме поверит в то, что Котю со Шпунтиком и неведомой девицей вытряхнуло прямо из летящего самолета и переместило во времени на две тысячи лет? Чижиков в данном вопросе на понимание особенно и не рассчитывал. Просто рассказал, как было: и про появление Сумкина, и про спасение мира, и про вещь, которую нужно было украсть из сокровищницы. Громов смотрел на него странно. Потом осторожно спросил, что Котя пил в самолете и в каких количествах. «Виски поллитра, — отвечал Чижиков, глядя на Дюшу честными глазами. — Но это было несколько дней назад». — «Вот тут я недопонял…» — Громов выхватил из кармана пачку голландского табака, судорожно скрутил себе чудовищной толщины самокрутку, а на удивленный взгляд Чижикова лишь отмахнулся: Да, да, курю я, курю! Закуришь тут с вами.
«Все дело в том, что потом нас вернули обратно в самолет. В тот же момент, когда мы… когда я из него исчез, — объяснил Котя. — Мы выполнили эту чертову миссию, похитили что надо, и нас вернули на место. Понимаешь?» — «Да-а-а… — слишком жизнерадостно заулыбался в ответ Громов. — Еще бы! Что тут не понять, брат! Откуда взяли, туда и положили… Слушай, я тут одного хорошего китайского доктора знаю, он по голове специализируется. Так давай я уже ему позвоню… А этот второй, как ты сказал? Сунькин? Он тоже сейчас здесь?» — Громов на всякий случай огляделся по сторонам. Котя вздохнул. «Не Сунькин, а Сумкин. И — да, он здесь, в Пекине. Мы расстались в аэропорту. Федор поехал устраиваться в гостиницу и выяснять, как там конференция, на которой он должен делать доклад. Я дал ему номер твоего мобильника, так что не пугайся, когда он позвонит». В ответ Громов мелко хихикнул и пообещал не пугаться. Тогда Котя сходил в спальню, принес «Илиаду» и развернул один из свитков перед Громовым. «Ух ты! Сразу видно: старая вещь! — Восхитился тот, осторожно проведя толстым пальцем по бамбуковым планкам. — А что это?» — «Именно за этим мы и лазали в сокровищницу, — сказал Котя. — А теперь книгу надо надежно спрятать. Чтобы никто и никогда не нашел». — «А, я понял, брат! — кивнул Дюша. — Нужно быстро сбегать в Мордор и швырнуть эту хрень в тамошние лавовые разломы. Подписываюсь не глядя, мистер Фродо. Надеюсь, могучий подгон от эльфийской диаспоры будет?» — «Я говорил, что ты мне не поверишь, — развел руками Котя. — Но в любом случае я сижу перед тобою, в Пекине, и ты теперь все знаешь, и веришь или нет, но уже причастен ко всей этой истории. Ты сам захотел. А ведь я тебя предупреждал». — «Предупреждал, а как же! — широко улыбнулся Громов, дымя как паровоз. — И я всегда тебе рад помочь. И помогу, не сомневайся… Знаешь что, брат, по-моему, тебе надо как следует отдохнуть. Поспать. Ты как-то перенапрягся».
