После смерти Сталина приезжали особенно часто. Взрослые пили водку, курили на открытой веранде, говорили, что не надо будет теперь уезжать из Москвы насовсем и что скоро вернут всех арестованных евреев. Когда уходили с веранды, в комнатах начинался какой-то неясный шорох, возня и приглушенный смех, а бабушка включала свет на кухне и начинала заваривать свой чай.
"Видишь? - говорила она. - Листики заворачиваем вот так. Слышишь, как пахнет? А теперь - кипятком".
Я следил за ее движениями, морщил лоб, втягивал носом воздух и размышлял - почему это я должен слышать запах? Ведь он попадает не в уши, а в нос.
"Все на свете должно быть смешано, - продолжала она. - Мята с заваркой, каша с маслом, картошка с луком, хлеб с чесноком. Если семена не смешать с землей, то цветов не будет. Еще нужен солнечный свет и дождь с неба. А если смешать синюю краску с желтой, то получится зеленый цвет. Понимаешь? Все должно быть смешано".
"А люди?" - поднимал я голову от дымящейся кружки.
"И люди. Твой папа смешался с твоей мамой, и получился ты".
"Как зеленый цвет?"
Она улыбалась, ставила передо мной тарелку с блинчиками и говорила:
"Ну да, как зеленый цвет. Только не торопись. Чай еще горячий".
Я сворачивал блин и заталкивал его целиком в рот. Дышать становилось трудно.
"Не спеши, - повторяла она. - Откусывай понемногу".
"А бывает такое, что не смешивается совсем?"
Она задумывалась на мгновение и качала головой:
"Вряд ли. Что-то я не припомню. Хоть как-то все на свете должно быть смешано. Хоть в какой-то степени".
"А евреи и русские?"
* * *
В середине фильма они начали шептаться о чем-то друг с другом, и я наконец открыл глаза. С закрытыми глазами мне казалось, что я их подслушиваю. А я не хотел. Вернее, хотел, но не мог себе в этом признаться. Все-таки оставалось еще кое-что, в чем я стеснялся себя уличать. Немного, но оставалось.
- Правда, тебе говорю, - долетел до меня голос Натальи. - Он может. Хочешь, спроси его сам.
Николай, повозившись в кресле, развернулся ко мне.
- Профессор, ты на самом деле можешь все угадать?
- Что угадать? - не понял я.
- Ну вот хотя бы, что в этом фильме будет дальше...
Я понял, что Наталья рассказала ему про мои забавы на семинарах по композиции текста. Ирония состояла в том, что она решила похвастаться мною перед своим новым возлюбленным. Перед своим новым - старым возлюбленным. В ее сознании я по-прежнему принадлежал ей, как добыча удачливого охотника. Моя голова, украшенная раскидистыми рогами, висела у нее над камином. Теперь она присматривала место в своей гостиной для следующего трофея. Покусывала нижнюю губку и озабоченно обводила взглядом всю комнату.
