Потому что нечего мне было ему объяснять. Что я могла сказать ему? Что я сама не знаю – что делать?
Потом пошла к девочке и стала ее собирать.
Она говорит: «На улице темно. Гулять уже поздно».
Я говорю: «А мы не гулять. Помнишь, ты спрашивала про мою работу? Хочешь сама ее посмотреть?»
Она говорит: «Хочу».
Я говорю: «Ну, тогда быстрей одевайся».
Тут появилась Татьяна:
«Мама, что ты задумала?»
Я говорю: «Это вы что задумали?»
Она говорит: «Мама, перестань вести себя как ребенок».
Я говорю: «Как ребенок? Значит, меня тоже куда-нибудь решили упечь?»
Она говорит: «Мама, давай все нормально обсудим».
Я посмотрела на нее и говорю: «Валерка с тобой никогда бы так не поступил».
А девочка стоит рядом со мной, уже вся одетая, и говорит: «Можно я куклу с собой возьму?»
И я говорю Татьяне: «Видишь, ребенок уже собрался. Отойди, не мешай».
Раскладушку я ей поставила за аппаратами. Так, чтобы не было видно, если кто войдет. Она походила немного, посмотрела на разные лампочки и сказала, что хочет спать. А я сижу сама не своя, не знаю – что буду завтра делать.
Она говорит: «А зачем мы сюда пришли?»
Я говорю: «Ты знаешь, я не могу тебе пока объяснить. Это очень сложно. Давай я тебя спать положу. А завтра мы с тобой во всем разберемся».
Она говорит: «А почему ты плачешь?»
Я говорю: «Я не плачу. Это у меня просто глаза блестят. На работе всегда так».
Она говорит: «А у других, когда блестят глаза – они плачут?»
Я говорю: «У всех по-разному».
Она улеглась на раскладушку и говорит: «Я домой хочу».
Я говорю: «Завтра пойдем».
Она говорит: «Кукле здесь неудобно».
Я говорю: «Давай, мы ее вот сюда, на кресло, положим. Здесь мягко».
Она говорит: «Нет. Ей там плохо будет одной».
И тут в аппаратную входит Николай Григорьевич. Я еле успела к нему выскочить из-за шкафа.
Он меня увидел и говорит: «О, Ивановна. А я думал – сегодня Степанцов должен работать в ночь».
Я говорю: «Он попросил его подменить. Что-то у него опять с сыном».
Николай Григорьевич говорит: «На побывку уже приехал? Надо же, как время летит»
Я говорю: «Да».
Он присел на стул и улыбнулся.
«А ты знаешь, я ведь решил не жениться».
Я говорю: «Да?»
Он говорит: «Ну. Посидел так, знаешь, подумал, и решил – да ну этого депутата вместе с его дочками. Он ведь не один депутат. Там их целая Дума. Найдем кого-нибудь другого, без выблядков».
Я говорю: «Вам видней».
И вот тут из-за шкафа выходит моя девочка. В трусиках, в маечке и босиком. А пол ужасно холодный.
Она смотрит на нас и говорит: «Я писать хочу».
