Через некоторое время даже зять привык к подгоревшей картошке. Перестал ворчать и просто сидел с кислой рожей.
А мне-то какое дело? Не нравится – ищи себе другую кухарку.
Но однажды она меня вообще здорово удивила. Мне захотелось показать ей одну книжку, от которой я ревела много лет назад целые ночи напролет, и я попросила ее сходить ко мне в комнату. Никогда не выбрасываю такие вещи.
«Она у меня на полке лежит. Синенькая. Называется „Когда приходит печаль“. Ты ее сразу увидишь. На ней такими большими буквами написано».
Она не возвращалась довольно долго. Я даже подумала, что она забыла про меня. Потом тихо зашла в кухню и встала возле двери. В руках у нее было штук пять книжек. Все синие.
Я смотрю на нее и говорю: «Зачем нам так много? Ты где их столько взяла?»
А она улыбается как-то странно и молчит.
Я говорю: «Мне же только одну надо»
А она все равно молчит. Стоит с этими книжками молча.
И тут я догадалась: «Ты что, не умеешь читать?»
Она помолчала еще немного и отвечает: «Нет».
Я говорю: «Тебе же в школу в этом году. Тебя что, никто не учил буквам?».
Она говорит: «Нет, не учил».
Я посмотрела на нее, потом выключила плиту и говорю: «Давай-ка убирай все со стола. Ужин подождет. Будем играть в школу».
Развитие у нее оказалось, как у четырехлетней. Букв она и вправду не знала почти ни одной. Даже ручку правильно держать не умела.
Я говорю: «Между вот этими пальцами ее зажимай. Вот так. Видишь? Ну-ка, сама попробуй».
Она говорит: «Я не могу. Неудобная ручка. Дай мне другую».
Я говорю: «Не будет тебе другой. Они все одинаковые».
Она говорит: «Эта толстая».
Я говорю: «Подожди, тебе волосы мешают».
Взяла заколку и убрала ее волосики в хвост. Чтобы перед глазами у нее не болтались.
Она говорит: «Теперь хорошо».
Я посмотрела на ее шейку и замерла.
Она говорит: «Вот так? Правильно вот так держать ручку?»
Я говорю: «Откуда у тебя это на шее?»
Она замолчала и голову опустила к столу.
Я говорю: «Откуда? Говори. Я в своем доме все равно все узнаю».
Она еще ниже голову опустила.
Тогда я говорю: «Хорошо. Значит, не буду больше с тобой заниматься».
Она съежилась вся и прошептала: «Папа стукнул резинкой. Я ему телевизор мешала смотреть».
Я задержала дыхание и говорю: «Какой резинкой?»
А она еще тише мне отвечает: «Которую он с работы принес. От машины».
И тогда я говорю: «Посиди-ка пока здесь. Не выходи никуда из кухни».
Пошла в комнату, встала напротив него и говорю: «Ну что, засранец, любишь телевизор смотреть?»
