– Мне нормально. Я сладкого не люблю.
– Это потому что ты водку любишь. Все, кто водку пьют, сладкого не едят. И наоборот. Я, например, даже запаха ее не могу вытерпеть. Меня сразу тошнит. Как вы ее пьете – не понимаю.
– Нормально пьем. Просто надо привыкнуть.
– Ну ладно, – сказала она. – Это не важно. Я же тебе про детей начала… Ничего, что я так много про них говорю?
– Ничего. Мне интересно.
– Они же тебе брат и сестра.
– Да, да, я понимаю.
– Вот. А Славка совсем другой. Маленький такой, но уже упрямый. Учит какие-то английские слова. И никто его, главное, не заставляет. Говорит – надо для одной компьютерной игры, она только на английском. Еще в шахматы научился играть. Теперь мучит каждый день Николая. Говорит, что обыграет его через год. Упрямый такой.
Она опять улыбнулась.
– А Наташка как обезьяна все повторяет за ним. Хоть и старше его на три года. Подошла ко мне и спрашивает – как ходит конь? Буквой "Г" через две или через три клеточки? А я не помню сама. Пришлось спрашивать у Славки.
Марина встала и прикрыла дверь.
– Правда, ссорятся иногда. Редко, но все-таки бывает. Позавчера Славка доставал из-под кровати мяч, а Наташка в это время ходила по комнате с закрытыми глазами. И сказала ему, что если наступит на него, то она не виновата. Ну и сразу же, естественно, наступила…
– А чего это вы тут закрылись? – сказал отец, заглядывая на кухню. – Я думал – вы телевизор смотрите.
– Я боялась, что мы громко говорим. Наливай себе чай. Я Константину про детей рассказываю. Уснули уже?
Отец посмотрел на меня и улыбнулся.
– Уснули. Славка мне, знаешь, что сейчас сказал? Говорит: «Какие-то ботинки у меня некомпетентные. Ты мне новые лучше купи». Представляешь – «некомпетентные».
Марина засмеялась и махнула рукой:
– Года три назад он как-то проснулся и говорит: «А как произносится цифра сначала один, потом восемь?» Я отвечаю: «Восемнадцать». Тогда он продолжает: «До Нового года осталось восемнадцать лет». Я с тех пор ломаю голову – откуда он знал, сколько осталось дней, если даже не мог назвать цифру? И ведь точно восемнадцать дней оставалось.
– Он ждал подарки, – сказал отец. – Вспомни себя в детстве перед Новым Годом.
– О, это было так давно…
Я смотрел на своего отца – как он наливает себе чай, кладет в него сахар и садится к столу; на его жену, которая смотрит на него и смеется; на кухонный стол с конфетами под низким розовым абажуром; на свою синюю чашку, в которой остыл чай; на пластмассовый пистолет, забытый на другом конце стола Славкой – я смотрел на все это, и в голове у меня появлялись странные мысли. Вернее, не мысли, а одна мысль. Даже не мысль, а простой вопрос.
