Я отдала голос за рыбку — выбор Вика. Энтони фыркнул и купил оба.
Далее мы отправились в странное, на мой взгляд, заведение, совмещавшее в себе магазин одежды, ателье, парикмахерскую, салон красоты и имидж-агентство. А выглядело это так.
— Месье Антуан, мы по вас соскучились! — возвестила встретившая нас девица, чудовищно картавя на парижский манер. — Специально для вас у нас есть эксклюзивные модели жакетов в строгом военном стиле!
— Прекрасно, Мари. Но сначала нужно заняться моей дамой.
Какой ужас скрывался за этими словами!
Меня повели в отдельный кабинет. Пока две девушки снимали с меня мерки, вертя в разные стороны одновременно, Энтони вполголоса совещался со стилистом, капризно надувшим накрашенные губы. Потом он полистал каталоги и, ткнув пальцем в образец, категорично велел сделать из меня блондинку.
— Не хочу блондинкой! — взвизгнула я. — Мне не идет!
— Не возражай, Дыркина, — ответил Вик, усевшийся в уголок со стопкой модных журнальчиков. — Ты его пленница, и сыр рыцарь будет пытать тебя, как только ему вздумается. Короче, живой тебе отсюда не выйти. Смирись!
Энтони на это и ухом не повел, всецело занятый объяснением стилисту, в каком виде он желает получить меня обратно. (Я кое-что расслышала насчет прически, и мне стало страшно.) А потом, бросив, что скоро вернется, ушел в сопровождении смазливой модистки, оставив меня на растерзание парикмахерше и маникюрше.
С запрокинутой головой в мыльной пене и с оттянутой рукой с растопыренными пальцами, я слабым голосом поинтересовалась у Вика:
— А ты почему тут остался?
— Ненавижу парикмахеров, — ответил он, разглядывая моделей на развороте глянцевых страниц. — За мой прикид и так каждые полгода приходится расплачиваться жуткой головной болью. Лишний раз терпеть мучения не собираюсь.
«Да уж, красота требует жертв», — подумала я, покосившись на золотые косички. Лишь бы из меня не сделали приемную дочь черного континента! Хуже может быть только лысый череп… К счастью, раньше я не слышала, чтоб лысых девушек разделяли на блондинок и брюнеток. Ведь Энтони не совсем же маньяк?…
Пока я претерпевала страдания перерождения прически, как то: мойка, сушка, окраска, стрижка, завивка, укладка и прочая, — а также манипуляции с маникюром, я успела выведать у Вика Ронана много чего интересного.
Во-первых, он, оказывается, прекрасно владеет русским языком — якобы выучил двести лет назад. И потому мы могли спокойно болтать о разных разностях, не опасаясь показаться модисткам парой сумасшедших.
