По нашему возвращению Нагель обсудил ситуацию. С большим количеством лошадей, умирающих каждый день, наша перспектива безопасно пересечь открытые равнины и соединиться с генералом де ла Реем была сомнительной, и он предложил возвратиться к холмистой местности, откуда мы только что прибыли. Он сказал, что мы могли бы переждать там, пока де ла Рей не будет извещен о нашем положении и не пришлет нам лошадей, чтобы мы смогли присоединиться к нему.
Приблизительно половина мужчин согласилась на это, но другие отказались. Они сказали, что де ла Рей сам нуждался в лошадях, и, с приближением зимы, они предпочли бы уйти на север по горной цепи, потому что климат там теплее. Мы с братом тоже решили пойти на север, хотя и по другой причине. У меня не было лошади, он тоже мог лишиться ее в любой момент, поэтому мы решили найти нашего отца и рассчитывали достать лошадей у него, после чего готовы были вернуться на юг.
Все это мы обговорили с Нагелем и он отпустил нас в тот же день, поскольку был разумным человеком и понимал нашу правоту. Мы попрощались с ними, и скоро все они пропали за поворотом ущелья. С ними были француз де Гурвиль, два сына нашего покойного командира Алана, Фред Хэнкок, мой старый Блумфонтейнский однокашник, и многие другие друзья и товарищи, ни одного из которых я больше никогда не видел.
Я думаю, скорее всего они были выслежены и взяты в плен или убиты прежде, чем смогли получить новых лошадей, поскольку, как потом оказалось, их надежды на получение лошадей от генерала де ла Рея были нулевыми, так как сам он не имел ни одной лишней лошади.
Мужчины, которые пошли на север, теперь двигались по горам, некоторые верхом, большинство пешком, и таким образом АКК прекратил свое существование.
Мы с братом не торопились, поэтому той ночью остались отдыхать среди валунов.
Мой отец был где-то в районе Лиденбурга, на расстоянии в триста миль — нелегкая поездка с единственной лошадью на двоих, но мы рассчитывали, что, по очереди верхом и пешком мы в конце концов доберемся туда, и отец, как член правительства, достанет нам лошадей.
На следующий день мы загрузили наше снаряжение на лошадь и спустились на северную сторону Магалисберга в большую долину, которую мы пересекли с Бейрсом ночью, когда нашли сгоревший караван.
Мы достигли подножия гор днем, к этому времени люди из АКК, ушедшие раньше нас, уже скрылись из виду, оставив нас одних в широком ущелье. К вечеру, однако, мы набрели на запряженный волами фургон, который был спрятан в кустах и принадлежал смелой старой бурской леди, которая сказала нам, что она держит путь в бушленд. Ее муж сражался вместе с де ла Реем, и, поскольку англичане опустошали страну на западе, она погрузила свое имущество на фургон, и, оставляя ферму на произвол судьбы, пересекла Магалисберг со своими детьми и пастухом из местных. Она сказала, что идет прямо на север, и предложила проехать с ней. Поскольку это спасло бы нас от утомительного пешего похода, мы помогли запрячь волов, и были вне себя от радости от такой удачи. Прежде, чем мы успели далеко отъехать, я вспомнил, что забыл мои седельные сумки, там, где мы остановились тем утром, спускаясь с горы: этот небольшой случай, изменил для меня весь ход моего дальнейшего участия в войне.
