И все же нужно было действовать, не тратить время бесцельно. Максим чувствовал, догадывался, что исчезновение «аннушки» как-то связано со всем тем, что здесь, в городе, происходит, с теми, кто четко и упорно ведет свою линию, свернув пространство в непроницаемый кокон.
Тихомиров вдруг вспомнил себя, Олесю, мальчишку-летчика… Как они тогда смогли! Ведь прорвались же, взлетели, ушли! Как радовались пронзительно-голубому небу, сахарно-белым облакам, солнышку… Наивные идиоты.
Что ж, надо во всем этом разобраться, составить хоть какую-то картину мира, плохо, когда вообще ничего не понятно. Странно все… цветочки, цветики-семицветики эти… переходы… мир-морок – почему-то образца семидесятых… почему именно та эпоха? Может быть, именно в ней и таится хоть какая-то разгадка?
– Так-таки не пробить, думаешь? – Михалыч уже потихоньку гасил скорость. Вот дал длинный свисток…
– Не, не пробить. Подбросить еще дровишек?
– Хватит пока… Ты говоришь – не пробить. Согласен… Я-то не пробовал, а вот Санек – он до тебя работал, потом, собака, запил-запропал… Так он, когда все началось, видал, как две электрички столкнулись… одна в туман этот чертов ушла… так ее оттуда выкинуло, закрутило как-то, и – лоб в лоб в той, что следом шла! Вот ужас-то!
– Да уж, – согласился Максим. – Действительно ужас. Так а я что говорю? Не пробьем мы туман – все равно обратно выкинет.
– Оно понятно, выкинет. Хотя «Лебедь» – машина хорошая.
– «Лебедь»?
– Ну, паровоз наш так называется, серия Л, ворошиловградской постройки – ЛВ, значит. В свое время, в пятидесятые-шестидесятые, одним из лучших считался. Две шестьсот лошадок! Мощь! Не какой-нибудь там маневровый ТЭМ-18! Хотя по массе-то они схожи… ну и мощность – дрова все-таки… Да-а… – Посмотрев в окошко, машинист взялся за рычаги. – Приехали, похоже…
Состав плавно затормозил где-то в лесу – по обеим сторонам железнодорожного полотна дрожали на ветру давно потерявшие листву березки и липы, чуть подальше угрюмо покачивали черно-зелеными лапами ели, кое-где на полянках расставили руки-коряги узловатые сосны, чем-то напоминавшие хозяйственных кряжистых мужиков.
– Выходим, строимся! – спрыгнув на шпалы, громко заорал один из братков с автоматом Калашникова наперевес, похоже, он и был здесь за старшего… хотя нет, не он, вот он, главный, – Егор, тот самый, с вытянутым интеллигентным лицом и недоверчивым взглядом. Поплотней запахнув длинный реглан мягкой черной кожи, Егор махнул рукой. Парень с «Калашниковым», послушно кивнув, продолжал командовать, деятельно распоряжаясь рабочей силой – тремя десятками мужичков самого потрепанного вида с двуручными пилами и топорами. Мужички расчищали лес от валежника, который тоже мог пригодиться в качестве дров, по крайней мере для тетушки Евгении Петровны – уж точно!
