К паровозу было прицеплено два вагона, куда народ и кинулся, на ходу вытаскивая из мешков и сумок консервные банки, какие-то соленья, капусту… Один чудик даже пытался заплатить за проезд старыми ходиками, правда, его в вагон не пустили. Двое дюжих проводников в кожанках своим обликом напоминали приснопамятных «братков» из начала девяностых: те же самоуверенно-нахальные, не отмеченные печатью интеллекта лица, те же повадки, даже жаргон – тот же.
– Ну, куда ты лезешь, бабка? Заплати сперва, а потом лезь. Что ты за дерьмо суешь-то?
– Это наволочки, милок. Очень хорошие наволочки, крахмальные, у меня в Дачном сестрица…
– Иди ты со своими наволочками знаешь куда? Эй, дед, а у тебя что? Бычки в томате? А докуда? До Лигова… Ладно, черт с тобой, давай свои бычки… А ты куда с курицей? Совсем, что ли, с ума сбрендила? Что нам с твоей курицей делать? Ну и что, что жирная? Сама и жарь!
Беглецов пропустили в вагон без всяких проблем – за банку свиной тушенки, паровоз свистнул, окутался клубами дыма, и тающая за окном платформа медленно поползла назад.
– О, молодые люди! – Давешний старик радостно уселся напротив. – Едем, а?
– Едем! Как хоть рельсы-то не разберут?
– Так ведь их охраняют, рельсы-то, – понизил голос старик. – Ну, группировки… банды по-старому. Литовские, скажем, этот участок держат… контролируют, николаевские, скажем, московское направление под себя подмяли, выборгские – свое… А людям-то что, плохо что ли? С дачи, на дачу или вот так – родственников навестить.
– Ну ясное дело, неплохо.
Если бы не желтое небо да не мордовороты-проводники, можно было представить себя в спокойном старом времени, вот так же, в пригородном поезде – красота, едешь себе на дачу. Доехали, кстати, быстро – Тихомиров едва не прозевал нужную станцию, хорошо, Леночка напомнила, толкнула локтем:
– Ульянка!
Перейдя неширокое, с обгоревшими грузовиками и раздолбанными легковушками шоссе, путники прошагали метров сто по небольшой улочке и остановились перед старой панельной пятиэтажкой.
– Ну вот, – задумчиво произнесла девушка. – Это здесь, кажется. Во-он и дом, и подъезд… Нам девятая квартира.
– А пустит ли переночевать тетка-то? – запоздало спросил Максим.
– Пустит. – Леночка неожиданно улыбнулась. – Она меня всегда любила. И сейчас – даже очень рада будет.
Пожав плечами, Тихомиров поправил за спиной рюкзак и следом за своей спутницей поднялся по узкой лестнице.
Да-а… Обычная деревянная дверь, как в какую-нибудь доисторическую эпоху, в семидесятые, когда поставить стальную дверь и закрыть окна решетками могло прийти в голову только контуженному на всю голову идиоту, а ключи от дверных замков, уходя, обычно оставляли под ковриком.
