Он набрал побольше воздуха, собираясь ответить, но она, точно улучив момент, опередила его.
- Не имеет значения. Я буду говорить то, что захочу.
- Ты всегда только так и поступала, насколько я помню. Я и забыл, каким острым может быть твой язык.
- Но теперь, когда ты об этом вспомнил, ты будешь так же рад избавиться от меня, как и я от тебя.
- Это невозможно.
- Нет ничего невозможного, если действительно захотеть. А я уверена, что мы оба хотим положить конец этой пародии на брак.
- Хотим ли? Как я уже говорил, я не горю желанием выставлять себя на посмешище перед всем графством, расставаясь с женой на следующее утро после свадьбы. А ты? Ты подумала, как будешь выглядеть, если сейчас уедешь домой? Что скажут о тебе люди? Что тебя отверг муж? Ты можешь сказать им правду, но тебе никто не поверит. Некоторые осмеют тебя, другие пожалеют. Но никто не станет воспринимать тебя серьезно после этого.
Это правда, поняла она. Пусть что угодно, но только не стать объектом презрения в их округе до конца жизни!
Робин потрясенно слушал собственные слова. Он ведь собирался сказать вовсе не это! Он пришел с твердым намерением велеть ей, чтобы она выбросила из головы все глупые идеи о расторжении брака, потому что он решил иначе. А если станет протестовать, он скажет, что муж - хозяин и она должна ему повиноваться.
Вместо этого он спорит с ней, убеждает - так, словно ее мнение что-то значит!
Он вдруг услышал, как произносит:
- Я предлагаю тебе все обдумать, прежде чем принимать опрометчивые решения.
- Или заставлять меня силой принимать решения, - бросила она ему в ответ.
У графа хватило совести покраснеть, отчего отметина на щеке стала еще заметнее. Голос зазвучал еще более жестко и официально.
- Позвольте заверить вас, мадам, что повторения подобного неприятного инцидента не будет.
Она посмотрела ему в глаза.
- Да, лучше бы он не повторялся, -тихо сказала она, - потому что если такое повторится, я тотчас уеду, и можешь говорить всем все, что захочешь.
Никто и никогда не разговаривал с его светлостью подобным тоном с тех пор, как он вырос. Но он удержался от гневной проповеди, которая вертелась у него на языке. Его поймали, и он понял это. Потому что он опасался стать посмешищем, а она, как выяснилось, нет.
Ну что поделаешь с такой женщиной? Как ее контролировать?
Он не мог. В этом все дело.
Любой мудрец признал бы это сейчас, списал убытки со счетов и избавился бы от нее.
Но даже когда он обдумал это, ему пришла в голову мысль, что эта женщина не похожа на всех остальных. Их битва будет интереснее, чем свидание с любой из покладистых женщин, которые стоили ему так дорого и наскучивали так быстро.
