— Однако, что ни говори, ты держишь их в руках.
Ковач с аппетитом откусил от ломтика хлеба — он был голоден.
— Постепенность и доверие — вот и все мои секреты, — признался он.
— Постепенность?
— Да, это железный закон современной педагогики, — ответил Ковач, не переставая жевать. — Офицер не должен быть запанибрата с солдатами, заигрывать с ними сверх меры, а самое главное, его слова не должны расходиться с делом. Я, например, сказал своим солдатам на прошлой неделе: «Послушайте, товарищи, если вы хорошо отстреляете упражнения. и не допустите никаких ЧП, то в среду я отпущу вас на праздники по домам». — Он отпил глоток воды, поприветствовал вошедшего в столовую секретаря партийного бюро полка и продолжал: — Ну, ребята и постарались: они показали хорошие результаты, и я всем им со спокойной совестью подписал увольнительные.
Солдаты танковой роты, только что вышедшие из столовой, направлялись в казарму. Четко печатая шаг по засыпанному снегом асфальту, они пели веселую солдатскую песню:
Через день меня уж здесь не будет...
Слушая бодрый мотив, оба офицера задумались, может быть, вспомнив свои солдатские годы.. Ковач с любопытством посмотрел в окно — во дворе валил густой снег и ветер крутил искрящиеся снежинки. В строю проходившей мимо столовой роты он заметил худое, вытянутое лицо Эндре Варьяша. Высокий плечистый парень тоже посмотрел в окно. И пока он проходил мимо, лейтенант обратил внимание на его упрямо сжатые, тонкие губы и мрачный взгляд глубоко сидящих глаз. Эндре Варьяш почему-то не пел.
— Странно ведет себя этот парень, — тихо вымолвил Ковач, будто разговаривая с самим собой. — Не пойму я его что-то. Увольнительную не попросил, да и вообще никуда не отпрашивался. — Задумчиво жуя жилистый кусок мяса, он посмотрел на одутловатое лицо Шарди: — Я два раза подходил к нему и спрашивал, не хочет ли он поехать домой. Он ответил, что не хочет. Не скрою, этот парень доставляет мне немало хлопот.
Шарди отодвинул от себя пустую тарелку и закурил. Он задумчиво попыхивал сигаретой и время от времени делал рукой движение, будто отгонял от лица муху.
— Папенькин сынок, — сказал он, немного помолчав, — вот и не нравится ему воинская дисциплина. А тут еще кроме всего прочего приходится жить вместе с детьми из простых семей. Многие уже жаловались на него. Высокомерен с товарищами, иногда даже не желает с ними разговаривать. Черт возьми! Ненавижу демагогов, но думаю, Дилас в чем-то прав.
