Когда Кэлвин сделался официантом, человека, который сменил бы его внизу за столиком, не нашлось — однако самый ходовой товар сохранился в продаже, перейдя на лоток клубного разносчика видеокассет. Старик приходится малышу дальним родственником. Кэлвин уговорил начальство поручить ему эту работу, когда в торговлю начали поступать первые видеоклипы клубных поэтов. С тех пор беззубый старикан, жуя чугг, простаивает каждую ночь с лотком, подвешенным к груди на широких кожаных ремнях, у прохода от умывальников к писсуарам. Стоит он там и сейчас и наверняка заметил мое приближение. В перерыве после третьего действия зрители устремятся вниз, и ему удастся что-нибудь продать. Его лоток загораживает мне путь. Ради меня старикан не отступит и на полшага. Я=Шпайк протискиваюсь вперед, и когда мой корпус оказывается напротив его туловища, он плевком посылает большой комок чугговых волокон в ближайший писсуар.
Будничное явление в моем здешнем бытии; вероятно, ожидание сменщика изменило мой взгляд на вещи. Ибо пока опорожняется пузырь, перед глазами постепенно возникает картина того, чего заслуживает в качестве ответа престарелый любитель плевков. На обратном пути я останавливаюсь перед ним. Руки плавно уходят под деревянное днище его лотка. Сила вкупе со скоростью удивляют меня самого. В последние годы я не делал ничего, чтобы сохранить радостную готовность мускулов к сокращению и растяжению. Мне кажется, что я слышу зубодробительный удар, но это, пожалуй, всего лишь треск, с которым от контакта со лбом и скулами раскалываются на мелкие куски кассетные коробки из твердого пластика. Старик падает навзничь, и лицо его скрывается под углублением лотка. В сердце у меня — жестокость, в правой руке — боль, и я наслаждаюсь всем, что видит мое око.
Среди разлетевшихся по полу вещиц я замечаю квадрат из блестящего черного картона. Еще не нагнувшись, чтобы поднять его, я уже знаю, что это Черный компакт-диск. Просто так его не купить, в свободной продаже Черного компакт-диска нет. Иностранец, который попытается каким-либо образом добыть его, рискует очень многим. Компакт-диск содержит последнее, более чем часовое телеобращение Великого Гахиса — фонограмму той видеозаписи, ни одной копии которой, по моим данным, в продажу не поступало, ибо на сей счет существует строгий запрет. Зиналли рассказал мне, что один такой диск есть у Фредди. Однажды ночью, после бани, тот пригласил его, постоянного клиента, пройти к нему в жилые помещения, чтобы вместе послушать запись. Похоже, ему был нужен сообщник. Ибо Фредди слушал последнюю речь Гахиса — в этом Зиналли вскоре уже не сомневался — точно так же, как и он сам, в первый раз. Сидели они на маленькой кушетке, щека к щеке, сдвинув головы под максимально разогнутой дужкой наушников. Последнее телеобращение Пророка в принципе не отличается от девяти известных Песнопений. Великий Гахис пользуется, как обычно, всеми языками и диалектами, на которых говорят в городе, свободно переходя от одного наречия к другому, а то и смешивая их. Он, Зиналли, понял бы только пассажи, произнесенные на
