Попытка добраться домой пешком заканчивается, как и обе предыдущие, полным фиаско. Взгляд беспомощно скользит по мрачноватым фасадам. Где-то здесь должен быть пассаж, ведущий из эгихейского квартала к базару жестянщиков. Без сомнения в пределах уличного отрезка длиною метров двести-триста. Из-за двух более низких, чем соседние, зданий доносятся характерные шумы — звон, скрежет, звяканье, гулкие, точно в гонг, удары. Вкупе — настоящая какофония, к тому же орет радио, но пассажа все нет. Хотя я=Шпайк мучительно-четко помню: с эгихейской стороны это очень старое, без окон, строение из голубой глины. Въехав в пассаж, погружаешься в мерцающую муть. До сильно провисшего верха туннеля, кажется, достанешь рукой. Проехать тут может только один автомобиль. Дверные проемы в стенах из голубой глины заложены бетонными блоками. И без того тесный пассаж сужается в середине распахнутыми вовнутрь створками ворот. Такси едва не задевает боками их черные округлые стойки. Кажется, будто в машину проникает холодный запах, оставшийся после того, как дом был подожжен и горел вместе с его обитателями; тогда балки и закоптились чуть ли не до сплошной черноты. Но вот ты уже на более светлой, более широкой половине туннеля и почти сразу же — на базаре жестянщиков, залитом слепящим белым светом множества газовых фонарей с хромированными отражателями.
Непроницаемым мраком не встречал меня ни один проулок — даже самый глухой, в старой части города. Дело, по-видимому, в той богатой мельчайшими песчинками дымке, которая колоколом висит над центральными районами и отражает достаточно света в самые отдаленные и укромные места. Я=Шпайк еще раз пытаюсь отличить глинобитные дома от построек из камня по их цвету в ночи. Здания из голубой глины, как тот, разыскиваемый мною, дом с пассажем, редки даже в эгихейском квартале. Некоторые историки архитектуры причисляют их к самым древним многоэтажным домам на земном шаре. Поначалу мне казалось, что пигменты голубой глины ведут себя как-то неприлично, веками сохраняя свое свечение и превосходя по яркости сопоставимые с ними современные красители. Этот эффект особенно хорошо заметен при солнечном свете, однако дает о себе знать и при резком свете ртутных ламп, освещающих ночью многие улицы, в том числе и ту, где живу я. Лишь коварное освещение эгихейского квартала не позволяет распознать голубизну глины. От коптилок на сыром масле, мигающих на высоте третьих рядов окон, исходит желтый свет с оранжевым оттенком, превращающий все фасадные цвета в более или менее безобразные вариации коричневого.
