Как и в случае с британской правовой системой, писатель обращается к теме помрачения соотечественников на почве спорта не для того, чтобы высмеять крайности, а для того, чтобы вместе с читателем поразмыслить над нравственными издержками этого увлечения. «Я утверждаю, что ставить физическую культуру выше духовной вредно и даже опасно в том смысле, что избыток физических сил укрепляет в человеке врожденную склонность противиться требованиям разума и нравственного чувства», — заявляет в романе сэр Патрик, и история с Джеффри Деламейном подтверждает его правоту. Коллинз прозорливо привлек внимание к опасной тенденции подменять моральные ценности ценностями иного порядка, в частности, превращать спорт в субститут нравственности. Недаром Джеффри высказывается у него с обезоруживающей откровенностью: «Человек в хорошей физической форме даже не помнит, что у него есть душа».
Можно, видимо, в чем-то не согласиться с подходом Коллинза к «спортивной теме», но по двум пунктам его трудно оспорить. Действительно, усиленные и однонаправленные занятия спортом как профессией даже при неукоснительном выполнении врачебных предписаний не проходят безболезненно для организма спортсменов. Сегодня об этом знают все, имеющие отношение к профессиональному спорту, хотя распространяться о последствиях сверхтренировок не очень принято. Верно и другое: помешательство на спорте ведет к забвению нравственного чувства, когда он превращается в зрелище наподобие тех, каких домогалась римская чернь — «Хлеба и зрелищ!». Картины спортивных страстей, не без язвительности показанные Коллинзом, бледнеют при сравнении с разгулом вандализма, не столь давно учиненным британскими футбольными болельщиками на европейских стадионах, о чем широко писала мировая печать. Так что ирония писателя здесь вполне уместна, благо вызвана тревогой за одну, однако весьма существенную для британцев область их личного и общественного бытия.
Под углом нравственности обращается Коллинз и к сложившемуся пониманию английского национального характера, к канонизированному, не лишенному комических черточек, но в целом достойному собирательному портрету Джона Буля, чье имя давно стало нарицательным для обозначения истинного англичанина. Главное, что настораживает писателя в этом благообразном облике и чего просто нельзя не заметить, — отсутствие духовного и нравственного начала. Это иронически подчеркнуто и в портрете Джеффри, «лучшего представителя нации», и в облике его брата Джулиуса, воплощающего полную противоположность национальному стереотипу англичанина. Рискуя утомить читателя несколько обширным цитированием, приведем все же фрагмент характеристики персонажа, выписанной автором «от противного»:
