ходячие усыпальницы. Когда разражается очередной скандал – а это происходит довольно регулярно, – несколько министров уходят в отставку, а лидеры хайбацу передают их портфели другим. – Он кисло улыбнулся. – Японцы строго различают
татамае – то, что должно быть в принципе, – и
хонне – то, что существует в действительности.
– А парламент? – спросила Брувер, думая о своей склочной Ассамблее.
– Баллотироваться в парламент стоит чудовищных денег. Каждый избирательный округ в Японии делегирует во власть трех-четырех человек, собравших большинство голосов. Но кандидат, не принадлежащий к хайбацу, не получает денег на избирательную кампанию, а если каким-то чудом попадает в парламент, то его округ не получает ни дорог, ни туннелей, ничего, на что рассчитывали избиратели в обмен за свои голоса. Поэтому большинство депутатов куплены с потрохами и автоматически утверждают законы, состряпанные бюрократами из министерств. Все стало наследственным – новые министры происходят из семей своих предшественников и ходят в те же самые школы.
– А есть возможность проникнуть сквозь эту паутину?
– Да, женившись на дочери важной шишки или будучи усыновленным кем-нибудь из подобных шишек.
Брувер прижала ладони к вискам; свет звезд за окном поблескивал на ее волосах.
– Но ведь имперское правительство провело человечество через все страшные годы после катастрофы!
– Дела не всегда обстояли настолько скверно, – согласился Санмартин. – Если корпорации получали больше положенного, то достаточно было небольшого ручейка золота, чтобы облагодетельствовать и – всех остальных. Имперская система всегда была несовершенной, но в течение многих лет она помогала людям.
– Что же заставило ее измениться?
Санмартин задумался.
– Очевидно, все дело в увеличении присоединенных наций и колоний. Их индустрия вступает в конкуренцию, и корпорациям приходится заботиться о росте экономического могущества. Как Черная Королева в книге, которую показывал мне Ханс[6], они вынуждены бежать быстрее и быстрее, чтобы оставаться на том же месте. Им не достаточно доминировать на японском рынке и конкурировать на внешнем – они должны властвовать везде.
Подумав, он припомнил одну историю:
– Швейцарец, с которым я познакомился на Ашкрофте, рассказывал, как его компания попыталась организовать производство микрокораблей. Однако никто в министерстве международной торговли и индустрии не смог выписать им лицензию, а через несколько дней один из чиновников министерства сообщил швейцарскому правительству, что возникли проблемы с сертификатом на швейцарские молочные продукты. Швейцарцы, не являясь экономически самостоятельными, быстро поняли намек. Когда мне было пять лет, новое правительство Аргентины, придя к власти, обещало покончить с зависимостью от японской продукции. Через год оно было свергнуто военной хунтой.
