В глубокой пещере у подножия Драконовых гор, ставшей местопребыванием зейд-африканского правительства, Ханна Брувер и кворум эвакуированных парламентариев в первый же день приняли пакет законов, легализовывавших нынешнее положение дел. Уже спустя несколько минут все законы были подписаны Альбертом Бейерсом. Одному из законодателей, который вздумал высказывать нелепые идеи о необходимости сначала изменить конституцию, бесцеремонно велели сесть и заткнуться.
Одним из законов, который Брувер и Бейерс с превеликим трудом вбили в коллективную глотку Ассамблеи, был Акт о народном ополчении, который обеспечивал воинскими званиями, жалованьем, пенсией и всем прочим людей Верещагина, по взводно разбросанных в лесном массиве, тянущемся с западной части Драконовых гор к долинам рек Вааль и Оранжевая.
Наименее опытные из солдат Верещагина в течение первых двадцати четырех часов просто изнывали от скуки.
– Как ты думаешь, сколько еще пройдет времени, прежде чем мы выступим? – спросил рядовой Вос-лоо у своего приятеля Криглера, прислонившись к древовидному папоротнику.
– Ты слышал капитана Кольдеве так же, как и я, – хмыкнул Криглер. – По-твоему, я умею читать мысли?
– И то верно. Я мог бы и сам догадаться, что ты ничего такого не умеешь. – Промолчав, Вослоо вновь подал голос: – А сколько у тебя в заначке?
Криглер похлопал по вещмешку.
– Триста шестьдесят патронов. Этого достаточно?
– Не знаю. Сержант Орлов дал понять, что нам понадобится больше.
– Слушай, они ведь всучили нам по две патронные сумки с четырьмя магазинами в каждой плюс еще один в моей винтовке. Сорок патронов умножить на девять получается триста шестьдесят. Если бы они посчитали, что этого мало, то дали бы нам больше сумок, верно? По-твоему, мы тащим мало поклажи? – буркнул Криглер, думая об однозарядных ракетницах, гранатах и запасных рожках для автоматов, не говоря уже о пайке и воде.
