Когда он притянул её и поцеловал, она не позволила себе сомневаться. Это — дар. Неважно, насколько это нереально, это — дар. Это прощание, которое не было ей дано, прощание, которое у неё отобрали телефонные звонки: из школы, в которой мальчики не знали, куда она подевалась, и от подруги Джуди, медсестры, сказавшей, что надо приехать в больницу.
Сэм поцеловал её, и она ответила. Поцелуем, в котором были пять дней ада, отчаяния, муки, тоски.
— О господи, — прошептал он и отстранился.
Однако он и не думал уходить. Взяв её за руку, он повёл её к лестнице домика на дереве, но она опередила его. Бегом — на платформу, в дверь, на диванчик, который стоял там с самого начала, с тех пор, как домик построили. Сэм не отставал. Они не разговаривали. Он будто знал, что он — видение, будто понимал, что всё исчезнет. В этот миг они были реальными, живыми, и, беспрестанно шепча «я люблю тебя», они разделись и набросились друг на друга — два изголодавшихся человека, которых усадили за пиршественный стол в последний раз перед тем, как отправить в вынужденное путешествие по пустыне на всю оставшуюся жизнь.
Секс был таким же, как всегда у них: диким, неожиданным приключением. Вот только отчаяние и мучительное осознание, что этот раз — последний, оказались так сильны, что Сара расплакалась. Когда они выдохлись и разомкнули объятия, она снова дотронулась до лица Сэма и обнаружила, что и оно мокро от слёз.
Она лежала рядом с ним, положив руку ему на грудь, чувствуя его дыхание.
— Без тебя — просто ад, — сказала она.
— Зря ты не дала мне за ними поехать, — прошептал он. — Тогда вместо тебя умер бы я.
— Я дала, — ответила она. — И поэтому мы с мальчиками теперь одни. Им было бы настолько лучше с тобой!
— Дети со мной. И им ужасно плохо без мамы.
Они лежали в темноте, теперь лицом друг к другу. Она едва могла различить его черты.
— Сэм, — осторожно начала она, — сегодня прошли твои похороны. Твой прах — в урне под деревом. Ты… ненастоящий.
— Урна там, — ответил он, — но прах в ней — твой. Я выполнил обещание. Принёс тебя сюда.
Они сели, в груди Сары затеплилась глупая, несмелая надежда:
— Что происходит, Сэм?
— Не знаю.
Он коснулся её плеча, груди, погладил большим пальцем подбородок:
— Не знаю. Но если благодаря этому ты останешься со мной, то мне неважно, что.
— Но как? Как такое может быть, если только я не схожу с ума?
— Я готов сойти с ума, лишь бы ты осталась со мной.
В первый раз после того звонка из больницы Сара улыбнулась. Потому что именно так говорил Сэм.
