– О! – вскричал он вне себя, с силой отталкивая Эриксо. – Тварь презренная! Что ты наделала? На какие муки Аменти ты обрекла меня?
Обезумев от ярости, он искал за поясом рукоятку кинжала.
Галл нашел, что настала минута вмешаться в это дело; Пентаур вполне был с ним согласен. Оба в два прыжка очутились около Эриксо, которая продолжала стоять на коленях и не сделала ни малейшего движения для своей защиты. При виде жреца и незнакомого человека в чужеземной одежде, Рамери опустил руку. Искаженное гневом лицо его прояснилось, когда старый жрец положил ему на плечо руку и сказал по-египетски:
– Приди в себя, сын мой, с твердостью, как подобает мужчине, неси то, что ниспослали тебе боги. Эта несчастная согрешила из любви к тебе. Как ни велико твое горе, ты не должен быть жесток к ней. Наказание заслуживает не Эриксо, а тот неосторожный маг, допустивший проникнуть в эту тайну и давший ей в руки ужасное и таинственное зелье.
– Уважаемый отец! Итак, все, что я слышал, правда? Возможно ли? – пробормотал Рамери.
– Увы! Сын мой – все правда и возможно, раз ты живешь. Тебя зовут Рамери, да? Итак, Рамери, в поразившем тебя несчастье боги были милосердны к тебе. В хозяине этого дома, благородном Галле, они дают тебе друга и покровителя, который поможет тебе устроить новую жизнь. Если ты, как и Эриксо, говоришь по-гречески, то вы можете объясниться с ним.
– Я говорю по-гречески, – тихо ответил египтянин.
– Я очень рад услышать это, – сказал Галл, пожимая ему руку. – Не отчаивайся! Как ни велико и понятно твое горе, мы постараемся облегчить тебе его. Ты потерял любимую женщину. Но время излечивает все раны, а здесь ты найдешь друзей. Ты великий художник! – продолжал Галл, указывая на сфинксов. – В искусстве найдешь ты утешение и забвение. Как мой друг и брат, живи у меня в доме; он достаточно велик, и ты можешь в нем устроить себе мастерскую по своему вкусу. А теперь идем и подкрепись.
Рамери крепко пожал руку молодого патриция.
– Благодарю тебя за твое великодушие и доброе слово; заранее прошу простить мне, если я погрешу против ваших обычаев.
– Ты увидишь своих новых современников и, может статься, найдешь, что они не хуже прежних, – весело ответил Галл, сердечно обнимая молодого человека.
В это время Пентаур поднял Эриксо. Обернувшись к ней, скульптор сказал печально, но без гнева:
– Не плачь, безумная! Ты единственный уцелевший обломок моего прошлого. Итак, будем же друзьями.
Голубые глаза Эриксо радостно вспыхнули. Схватив руку Рамери, она поднесла ее к своим губам.
