Отпустив мой палец, Вайолет снова села на стул.
— Я выскочила из квартиры. Чуть не своротила кадку с лимоном по дороге.
Помолчав немного, она продолжала:
— Понимаешь, мужчины часто дают мне понять, что они не прочь. Я к этому привыкла. Но тогда все было по-другому. Я безумно испугалась, потому что почувствовала этот перемес.
Я недоуменно посмотрел на нее.
— Когда он сжал мой палец, мне показалось, что это Жюль. Жюль и месье Ренасс перемешались, слились воедино. Но самое страшное было в другом. Мне это понравилось. Меня это возбуждало.
— Так, может быть, вас с месье Ренассом давно тянуло друг к другу, а Жюль тут вообще ни при чем?
— Ну что ты, Лео, месье Ренасс мне совсем не нравился. Все дело было в Жюле. Он все это устроил, и я наслаждалась, чувствуя себя частью его фантазий.
— Но ведь вы с Жюлем уже были любовниками?
— Конечно, но только любовниками, и все. А этого было мало. Вот Жюлю и понадобился третий, понимаешь?
Я не отвечал, но эта история была мне куда понятнее, чем думала Вайолет. Не важно, что на самом деле произошло в заставленной цветами квартирке, но я чувствовал свою сопричастность, словно стал звеном в единой цепи эротического электричества.
— "Перемес", на мой взгляд, — это главное слово, — продолжала Вайолет. — Оно точнее, чем "внушение" или "гипноз". Все-таки "внушение" — это что-то одностороннее. При этом, заметь, человеку свойственно определять себя как некую отдельную единицу, закрытую от остальных; так что даже столкнувшись лоб в лоб, мы не распахиваемся. Об этом мало говорят. А Декарт, между прочим, ошибался. Не "я мыслю, следовательно, я существую", а "я существую, потому что ты существуешь". Но это уже не Декарт, а Гегель. Облегченный, так сказать, вариант.
— Облегченный до полной невесомости, — хмыкнул я.
Вайолет досадливо отмахнулась.
— Суть в том, что люди постоянно перемешивают себя с другими. Иногда это хорошо, иногда просто замечательно, а иногда небезопасно. Мой урок фортепиано — наглядный пример перемеса, который представлял для меня опасность. Билл и его картины — тоже перемес. Или писатель и его книги. Это же сплошь и рядом! Помнишь ведьму?
— Какую?
— Из пряничного домика. "Гензель и Гретель" — это сказка Марка, его собственность. Она про него. И всю серию Билл затеял из-за него. Марк может сказать мне, что я его родная мама, а через минуту я слышу: "Уходи, ты не моя мама, ты плохая!" И всякий раз, когда я с ним, она тут как тут. Во что бы мы ни играли, она рядом. Стоит мне заговорить с ним, я слышу ее шепоток за спиной. Мы рисуем — она тут; строим что-то из конструктора — она снова тут. Я ругаю его за что-то — она опять тут. Стоит мне поднять глаза — и она всегда рядом.
