Едва переехав к Биллу в мастерскую, Вайолет засучила рукава и принялась за уборку. С рвением, доставшимся ей, должно быть, от предков, скандинавских протестантов, она отмывала, отскребала, оттирала, отбеливала, пока в мастерской не воцарилась непривычно суровая чистота, такая, что глазам больно. Люсиль по-прежнему оставалась нашей соседкой, а четырехлетний Марк после коротенькой передышки в своей разъятой надвое жизни продолжал существовать на два дома. Билл не делился со мной ни радостью, ни облегчением. Все и так было понятно. Я вдруг заметил, что он снова начал похлопывать меня по спине и благодарно сжимать мне руку повыше локтя, причем, как ни удивительно, лишь когда эти жесты вернулись, я понял, что их не было целую вечность.
Дни шли своим чередом, и в этом была почти литургическая размеренность, завораживающее сочетание обыденного и сокровенного. По утрам Мэт медленно-медленно одевался под нескладное тоненькое пение без ритма и мелодии. Четырежды в неделю Эрика на всех парах вылетала из квартиры, зажав в одной руке портфель с бумагами, а в другой булку с изюмом. Я отводил Мэта в детский сад и ехал в центр по самой загруженной ветке. В вагоне метро все мои мысли были заняты главой из будущей книги, где речь шла о "Естественной истории" Плиния, так что попутчиков своих я почти не видел. Их тела прижимались ко мне, в нос бил запах пота, табака, духовитой парфюмерии, лекарственных мазей и снадобий. Я, как всегда, читал обзорный курс по истории западноевропейской живописи для студентов Колумбийского университета и нескольких студенток Колледжа Барнарда и надеялся, что какие-то образы навсегда впечатаются им в память: синие с золотом узоры Чимабуэ, отстраненная красота "Мадонны на лугу" Джованни Беллини, ужас гольбейновского мертвого Христа… Джек Ньюман вечно притворно стонал по поводу своих ретивых учеников:
— Вот уж не думал, что мне когда-нибудь всерьез будет не хватать простых горлопанов из союза "Студенты за демократическое общество"!
Вечером мы с Эрикой возвращались домой, где нас ждали Грейс и Мэт, который, как правило, устраивался "в подушковом домике", то есть на мягких няниных коленях. Мы кормили его ужином, купали и слушали его истории про Гунну, рыжеволосого мальчика-дикаря из неведомой северной земли Лутит, "где всегда холодно". Бывали у нас и стычки, особенно когда Мэт перевоплощался в Бэтмэна или Супермена, а мы имели наглость напоминать Его Всемогуществу о том, что пора чистить зубы и ложиться спать. Эрика помогала Вайолет редактировать диссертацию. Обе фонтанировали идеями и загорались друг от друга, так что иногда после длительных телефонных бесед о распространении умонастроений в обществе или о проблеме субъекта у Эрики начиналась мигрень, и мне приходилось массировать ей спину и плечи, которые затекли от прижатой к уху телефонной трубки.
