Кайманов властно пресек хор удивленно-восторженных воплей и отдал новый приказ:
— Посадку истребителей отменяю. Торпедоносцы, вперед! Истребителям сопровождать торпедоносцы. Приказываю атаковать поврежденный борт.
— Но кто его повредил, этот борт, товарищ каперанг? — не унимался кто-то особенно пытливый.
Ответом ему было суровое каймановское:
— Тишина в эфире! Это приказ. Я не знаю, что это было, но впечатления держать при себе. Любому, кто расчирикается, лично отверну голову! Вы меня знаете!
Мы знали Кайманова. Этот отвернет, точно. Поэтому торпедоносцев на рубеж атаки выводили молча. В самом деле обсудить хотелось многое, да нельзя.
Чужаку досталось крепко. Переливчатая льдисто-голубая броня была раскурочена, техногенные внутренности искрили, иногда что-то взрывалось, выбрасывая в космос обломки и облачка мгновенно рассеивающейся огненной плазмы. Двенадцать тяжелых ракет в упор — не шутки.
Судя по разрушениям, здесь поработали чудовища вроде отечественного многоцелевого ракетного комплекса П-1900 «Титанир» или европейского «Эшенбах». Я вообще удивился, что звездолет еще не развалился на куски! Единственное объяснение — его колоссальные размеры.
Но даже этому гиганту нездоровилось: огневые средства поврежденного борта молчали, да и с уходом в Х-матрицу, видимо, возникли проблемы, иначе чего ждали чужаки?
— Эх, захватить бы его! — мечтательно вздохнул кто-то из торпедоносцев, нарушая приказ Кайманова.
— Ага, сейчас. Роту осназ прихватить забыли, — ответили ему трезвомыслящие.
— А если они себя подорвут? Вместе с тем осназом?
— А-атставить! Цель в визирах. Работать по пробоинам в центральной части корабля! Пуск по готовности.
Двадцать торпед сорвались с направляющих.
Двадцать рыбин, каждая с тремя тоннами силумита, нырнули в проломы.
Рвануло!
Мы не видели где — торпеды прошивали внутренние объемы корабля на десятки и сотни метров, и уже там, в глубине, срабатывали боевые части.
Нами наблюдались лишь последствия: огромный корабль рассекла трещина, сиявшая золотом.
Потом еще одна отчленила носовую часть центральной гондолы.
Броня корпуса пошла волнами, взбугрилась, посыпалась каким-то неаппетитным крошевом. Тектонические разломы окаймлялись сериями взрывов, и вдруг все пробоины разом исторгли вулканы плазмы, вынесшие наружу куски корабельной начинки.
Тут и конец чужаку!
Я был слегка разочарован, так как ожидал катастрофы вселенских масштабов, а звездолет развалился, будто старый небоскреб при землетрясении.
