— Нет, спасибо, — вежливо отозвался я. — У меня назначено свидание. Но спать я буду, если вы не возражаете, у себя в постели. Постараюсь не раздражать вас.
— Мы с Фрицем ложимся спать ровно в девять.
— Хорошо. Я сниму обувь внизу. Премного благодарен за заколотого тельца. Извиняюсь также, что стёр пыль со своего стола и стула. Побоялся испачкать форму. У меня отпуск на две недели.
— Надеюсь, Арчи, ты понимаешь…
Я вышел, не дослушав его. Если бы я хоть на секунду задержался, то взорвался бы и в результате остался без крыши над головой.
На углу размещалась закусочная «У Сэма», куда я и пошёл. Прежде всего я позвонил полковнику Райдеру, доложил, что прибыл и приступил к выполнению задания, а затем сел за столик, заказав тушёное мясо и два стакана молока.
Пока я ел, я размышлял над сложившейся ситуацией. Она была не только сложной, но и, вполне возможно, безвыходной. Мне было совершенно ясно, что произошло: Вулф на некоторое время спрятал свои мозги в комод. Он не хотел ими шевелить, потому что в этом состояла привычная ему работа, в то время как находиться на диете, выходить ежедневно из дома, идти быстрым шагом, готовясь прикончить с десяток немцев, было для него актом героическим. Мысль об этом настолько запала ему в душу, да ещё учитывая его упрямство, что разубедить его представлялось мне делом безнадёжным. Придя к такому выводу, мне следовало бы забыть о нём и, забрав свои чемоданы, направиться на Гавернорс-Айленд, если бы не две вещи: во-первых, я уверил генерала, что знаю, как справиться с Вулфом, и, во-вторых, похоже было, что он, если я его не оставлю, сначала прикончит самого себя. Если бы хоть одна клеточка его мозга была в рабочем состоянии… Нет, об этом нечего и мечтать.
Я хотел было искать помощи либо у Марко Вукчича, либо у Раймонда Плена, у Льюиса Хьюита или даже у инспектора Кремера, но сразу сообразил, что это ничего не даст. От любой попытки уговорить или убедить Вулф станет только более упрямым, поскольку не желает мыслить. Единственное, что можно сделать, — это устроить так, чтобы заработал его мозг. Из личного опыта я знал, насколько это трудно, а ведь прежде он никогда не бывал в таком состоянии, как нынче. Более того, помехой служило и моё двухмесячное отсутствие, ибо я понятия не имел, кто к нам обращался или пытался обратиться и какие события имели место.
Что мне ещё оставалось? Расплатившись, я снова подошёл к телефону и позвонил инспектору Кремеру. Я думал, что ты в армии, сказал он. Я тоже так думал, ответил я и спросил: нет ли у них каких-либо интересных преступлений, убийств, грабежей или даже пропавших людей?
