Снова к горлу подступил комок. Я открыл кухонный шкаф и убедился, что, кроме вазы с апельсинами и шести картонок с черносливом, там ничего нет. Я открыл холодильник, и это зрелище меня добило. Четыре головки салата, четыре помидора и миска с яблочным соусом — вот и всё. Я бросился к лестнице.
Один пролёт наверх — в комнате Вулфа и во второй рядом никого не было, но мебель стояла на своих местах. То же самое обнаружилось в двух комнатах на следующем этаже, одна из которых принадлежала мне. Я кинулся выше, в оранжерею. В четырёх её отсеках под стеклом стояли орхидеи, сотни орхидей в цвету. В том отсеке, где растения были ещё в горшках, я наконец обнаружил признаки жизни. На табуретке у стола сидел Теодор Хорстман, делая записи в дневнике цветоводства, который прежде вёл я.
— Где Вулф? — спросил я. — Где Фриц? Что у вас тут, чёрт побери, происходит?
Теодор дописал слово, промокнул невысохшие чернила, повернулся ко мне и проскрипел:
— Здравствуй, Арчи. Они отправились делать упражнения. Тренироваться, как они это называют. Тренироваться на свежем воздухе.
— С ними всё в порядке? Они живы?
— Конечно, живы. Тренируются.
— Что тренируют?
— Друг друга. Или, точнее, тренируют себя. Они собираются на службу в армию, сражаться. Я же остаюсь приглядывать за домом. Мистер Вулф хотел избавиться от цветов, но я уговорил его оставить их под моим надзором. Мистера Вулфа цветы сейчас не интересуют; он поднимается сюда, только чтобы как следует пропотеть. Он должен потеть изо всех сил, чтобы сбросить вес, а кроме того, закаляться, поэтому они с Фрицем направляются к реке и занимаются там быстрой ходьбой. На следующей неделе они намерены перейти на бег. Мистер Вулф сейчас на диете и перестал пить пиво. На прошлой неделе он был простужен, но теперь всё в порядке. Он не покупает хлеба, сливок, масла, сахара и множества других продуктов, и мне приходится самому покупать их себе.
— Где они тренируются?
— У реки. Мистер Вулф раздобыл разрешение от городских властей тренироваться на пирсе, потому что на улице над ним потешались мальчишки. Мистер Вулф очень настойчив в своих намерениях. Всё остальное время он проводит здесь, потея. Он мало разговаривает, но я слышал, как он объяснял Фрицу, что если каждый их двух миллионов американцев убьёт десяток немцев…
Мне надоел скрипучий голос Теодора. Выйдя из оранжереи, я снова спустился в кабинет, взял тряпку и стёр пыль с собственных стола и стула, сел, поставив на место фигурки собак, которые украшают мой стол, и сердито посмотрел на пачки корреспонденции на столе у Вулфа.
