Но что было лучше всего, так это её уверенность в том, что она изменилась настолько, что мать Эдди примет её. А чтобы добиться одобрения той, ей следовало настоятельно по возвращении домой держаться подальше от Тая. Её не должны видеть катающейся по городу в кабриолете с парнем, похожим на персонаж из «Южного парка»[1]. Чего Фэйт хотелось больше всего в жизни, так это, чтобы на неё смотрели как на скромную молодую женщину, которая имела право стать женой Эдди Уэллмана.
Но сейчас в её девичьей спальне витал запах грубой сексуальности Тая. Казалось, что не было и в помине четырёх лет колледжа и её прилежного поведения. Она бездумно выдернула шпильки из волос, затем развязала тугую ленту, и распустила волосы. Волосы у неё были густыми и натурального тёмно-рыжего оттенка. Она понимала, что один взгляд на них наводит мужчин на мысль о сексе — так любил говорить Тай, когда она лежала в его объятиях и смотрела на звёзды.
«А что там было по поводу плохих мальчиков?» — спросила она себя, почти срывая платье и натягивая джинсы, которые не носила вот уже два года. Они с Эдди решили подождать с интимными отношениями до свадьбы. В кампусе была небольшая группа студентов, которые обещали сделать то же самое. Они не сделали это… «Это только наше дело и ничьё больше», — говорил Эдди, и они предавались ласкам, но никогда не доходили «до конца».
Фэйт была уверена, что Эдди знал о том, что они с Тайем были любовниками, но он никогда не заговаривал об этом, да и она, конечно, тоже.
Одевшись, Фэйт открыла окно спальни. Услышав голос матери, доносившийся из кухни, она начала спускаться вниз, прежде чем поняла, что делает. Спустившись, Фэйт почувствовала себя снова молодой, что было абсурдным, ведь ей и сейчас было чуть больше двадцати. Но побег из дома, чтобы побыть с Таем, как она делала много лет назад, заставил почувствовать её себя шестнадцатилетней.
Она услышала глубокий рёв машины Тая ещё до того, как увидела её. Она знала, что он припарковал машину за углом, чтобы её мать не заметила его. Она недолюбливала Тая. Не потому что он не был вежливым и учтивым, и не потому что он бесплатно косил их лужайку с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать лет, причина была в его семье.
— Рождённый ползать, летать не может[2], — так любила она повторять.
Фэйт чувствовала, как её длинные волосы взлетали, когда она бежала, и Фэйт понимала, что соседи наблюдают за ней. Она также знала, что они поспешат всё доложить её матери, но Фэйт это не волновало. Она чувствовала, как четыре года прилежного поведения покидают её.
