Первого декабря 1934 года в Ленинграде во Дворце Урицкого (бывший Таврический дворец) в 18.00 должно было состояться заседание актива обкома. На этом заседании ожидали выступления С. Кирова. До четырех часов вечера он сидел у себя дома на улице Красных Зорь и работал над докладом. Затем внезапно собрался и выехал в Смольный. Кроме шофера и начальника личной охраны М. Борисова, с ним рядом никого не было.
Прибыв в Смольный, Киров направился в свой кабинет на третьем этаже здания. Причем пошел не по служебному отдельному входу в правом (северном) крыле Смольного, а через главный подъезд. Миновав длинную часть коридора, Киров свернул налево, направляясь к себе в кабинет. И именно на этом отрезке пути от него отстал М. Борисов, которому по инструкции это строжайше запрещалось. В тот момент из дверей одного из кабинетов вышел тридцатилетний молодой человек. Это был Леонид Николаев, бывший инструктор партийного архива. Увидев С. Кирова, Николаев направился за ним следом. Пройдя несколько метров по коридору, Николаев внезапно достает из кармана револьвер системы «наган» и хладнокровно стреляет Кирову в затылок. Далее приведу слова очевидца тех событий — Михаила Рослякова:
«И вдруг в пятом часу мы слышим выстрелы — один, другой… Сидевший у входных дверей кабинета Чудова завгоротделом А. Иванченко первым выскочил в коридор, но моментально вернулся. Выскочив следом за Иванченко, я увидел страшную картину: налево от дверей приемной Чудова в коридоре ничком лежит Киров (голова его повернута вправо), фуражка, козырек которой уперся в пол, чуть приподнята и не касается затыльной части головы; слева под мышкой — канцелярская папка с материалами подготовленного доклада: она не выпала совсем, но расслабленная рука ее уже не держит. Киров недвижим, ни звука, его тело лежит по ходу движения к кабинету, головой вперед, а ноги примерно в 10–15 сантиметрах за краем двери приемной Чудова. Направо от этой двери, тоже примерно в 15–20 сантиметрах, лежит какой-то человек на спине, руки его раскинуты, в правой находится револьвер. Между подошвами ног Кирова и этого человека чуть более метра, что несколько превышает ширину входной двери приемной Чудова, где находился его секретарь Филиппов.
Подбегаю к Кирову, беру его за голову… шепчу: «Киров, Мироныч». Ни звука, никакой реакции. Оборачиваюсь, подскакиваю к лежащему преступнику, свободно беру из его расслабленной руки револьвер и передаю склонившемуся А. И. Угарову. Ощупываю карманы убийцы, из кармана пиджака достаю записную книжку, партийный билет… Угаров, через мое плечо, читает: «Николаев Леонид…» Кто-то из подбежавших хочет ударить ногой этого Николаева, но мы с Угаровым прикрикнули на него — необходимо честное следствие, а не поспешное уничтожение преступника.
