Входит Глумов, кланяется и останавливается в почтительной позе.
Подите, подите сюда.
Глумов робко подходит.
Что же вы стоите? Разве племянники ведут себя так?
Глумов (целует ей руку). Здравствуйте, Клеопатра Львовна, с добрым утром.
Мамаева. Браво! Как это вы осмелились наконец, я удивляюсь!
Глумов. Я очень робок.
Мамаева. Будьте развязнее! Чего вы боитесь? Я такой же человек, как и все. Будьте доверчивее, откровенней со мной, поверяйте мне свои сердечные тайны! Не забывайте. что я ваша тетка.
Глумов. Я был бы откровеннее с вами, если бы…
Мамаева. Если б что?
Глумов. Если б вы были старуха.
Мамаева. Что за вздор такой! Я совсем не хочу быть старухой.
Глумов. И я тоже не желаю. Дай вам бог цвести как можно долее. Я говорю только, что мне тогда было бы не так робко, мне было бы свободнее.
Мамаева. Отчего же? Садитесь сейчас ко мне ближе и рассказывайте все откровенно, отчего вам было бы свободнее, если б я была старухой.
Глумов (берет стул и садится подле нее). У молодой женщины есть свои дела, свои интересы; когда же ей заботиться о бедных родственниках! А у старухи только и дела.
Мамаева. Отчего ж молодая не может заботиться о родных?
Глумов. Может, но ее совестно просить об этом; совестно надоедать. У ней на уме веселье, забавы, развлечения, а тут скучное лицо племянника, просьбы, вечное нытье. А для старухи это было бы даже удовольствием; она бы ездила по Москве, хлопотала. Это было. бы для нее, и занятие от скуки, и доброе дело, которым она после могла бы похвастаться.
Мамаева. Ну, если б я была старуха, о чем бы вы меня попросили?
Глумов. Да. если б вы были; а ведь вы не старуха, а напротив, очень молодая женщина. Вы меня ловите.
Мамаева. Все равно, все равно, говорите!
Глумов. Нет, не все равно. Вот, например, я знаю, что вам стоит сказать только одно слово Ивану Иванычу, и у меня будет очень хорошее место.
Мамаева. Да, я думаю, что довольно будет одного моего слова.
Глумов. Но я все-таки не буду беспокоить вас этой просьбой.
Мамаева. Почему же?
Глумов. Потому, что это было бы насилие. Он так вами очарован.
Мамаева. Вы думаете?
Глумов. Я знаю наверное.
Мамаева. Какой вы всеведущий. Ну, а я?
Глумов. Уж это ваше дело.
Мамаева (про себя). Он не ревнив, это странно.
Глумов. Он не смеет отказать вам ни в чем. Потом, ему ваша просьба будет очень приятна; заставить вас просить — все равно что дать ему взятку.
Мамаева. Все это вздор, фантазии! Так вы не желаете, чтоб я за вас просила?
Глумов. Решительно не желаю. Кроме того, мне не хочется, быть у вас в долгу. Чем же я могу заплатить вам?
