Мамаев. Хороший мальчик, хороший.
Глумова. Он ребенком был у нас очень удивителен.
Мамаева. Да он и теперь почти дитя.
Глумова. Тихий, такой тихий был, что удивление. Уж никогда, бывало, не забудет у отца или у матери ручку поцеловать; у всех бабушек, у всех тетушек расцелует ручки. Даже, бывало, запрещаешь ему; подумают, что нарочно научили; так потихоньку, чтоб никто не видал, подойдет и поцелует. А то один раз, было ему пять лет, вот удивил-то он нас всех! Приходит поутру и говорят: «Какой я видел сон! Слетаются ко мне, к кроватке, ангелы и говорят: люби папашу и мамашу и во всем слушайся! А когда вырастешь большой, люби своих начальников. Я им сказал: ангелы! я буду всех слушаться…» Удивил он нас, уж так обрадовал, что и сказать нельзя. И так мне этот сон памятен, так памятен…
Мамаев. Ну, прощайте, я еду, у меня дела-то побольше вашего. Я вашим сыном доволен. Вы ему так и скажите, что я им доволен. (Надевая шляпу.) Да, вот было забыл. Я знаю, что вы живете небогато и жить не умеете; так зайдите ко мне как-нибудь утром, я вам дам…
Глумова. Покорно благодарим.
Мамаев. Не денег — нет; а лучше денег. Я вам дам совет относительно вашего бюджета. (Уходит.)
Явление четвертое
Мамаева и Глумова.
Глумова. Довольны, так и слава богу! Уж никто так не умеет быть благодарным, как мой Жорж.
Мамаева. Очень приятно слышать.
Глумова. Он не то что благодарным быть, он может обожать своих благодетелей.
Мамаева. Обожать? Уж это слишком.
Глумова. Нет, не слишком. Такой характер, душа такая. Разумеется, матери много хвалить сына не годится, да и он не любит, чтобы я про него рассказывала.
Мамаева. Ах, сделайте одолжение! я ему ничего не передам.
Глумова. Он даже ослеплен своими благодетелями, уж для него лучше их на свете нет. По уму, говорит, Нилу Федосеичу равных нет в Москве, а уж что про вашу красоту говорит, так печатать, право, печатать надо.
Мамаева. Скажите пожалуйста!
Глумова. Какие сравнения находит!
Мамаева. Неужели?
Глумова. Да он вас где-нибудь прежде видал?
Мамаева. Не знаю. Я его видела в театре.
Глумова. Нет, должно быть, видал.
Мамаева. Почему же?
Глумова. Да как же? Он так недавно вас знает, и вдруг такое…
Мамаева. Ну, ну! Что же?
Глумова. И вдруг такое родственное расположение почувствовал.
Мамаева. Ах, милый мальчик!
Глумова. Даже непонятно. Дядюшка, говорит, такой умный, такой умный, а тетушка, говорит, ангел, ангел, да…
Мамаева. Пожалуйста, пожалуйста, говорите! Я, право, очень любопытна.
