— У меня есть буквально несколько минут, — говорит Катя, жестом показывая на диван, когда Дебра и официант уходят. Она усаживается в мягкое кресло слева от меня и складывает руки на груди; на ее лице нет и следа нежности. — Я понимаю, что ты хотел как лучше, Питер, и ценю это. Но эти твои попытки скрыть правду поставили нас в гораздо худшее положение. В «Пост» была твоя фотография под заголовком «Убийство и таинственная любовница». Ты не знаешь, что такое быть женщиной — топ-менеджером. Если правда всплывет сейчас, моей карьере конец.
— Да ладно тебе, Катя, — протестую я, чувствуя, что начинаю оправдываться. — Уильям известен тем, что ему наплевать на мнение других.
— Ты, наверное, больше не читаешь «Джорнал», Питер, — говорит она, и в ее голосе начинает сквозить презрение.
— Что ты имеешь в виду?
— Уильям решил больше времени уделять своей коллекции произведений искусства. Он объявил о том, что уходит в отставку, и правление создало комитет для назначения преемника.
— И что с того? — Я заинтригован, хотя она явно рассержена. Парни вроде Терндейла обычно умирают на рабочем месте. — Уильям остается председателем правления, и ему принадлежит контрольный пакет акций. Так что решение все равно за ним.
— На сегодняшний день. — Катя наклоняется, чтобы взять свой бокал диетической колы, и делает крошечный глоток. — Ходят слухи, что Терндейл хочет продать свои акции. Предположительно, он ведет переговоры по этому поводу с одним из крупных голландских универсальных банков.
— То есть как это — «ходят слухи»? Он что, ничего тебе не сказал?
— Уильям не имеет привычки делиться своими планами, — отвечает она, поглаживая пальцем край бокала. — Я могу однажды прочитать в «Джорнал», что он решил продать акции голландцам или еще кому-нибудь и что я соревнуюсь за эту должность одному Богу известно с кем. Теперь ты понимаешь, почему сейчас не лучшее время, чтобы выплыло наружу то, что именно я — та самая таинственная любовница, о которой писали в «Нью-Йорк пост».
Катя отдала всю свою жизнь компании Терндейла, и это стало основным источником непрекращающегося конфликта между ней и ее матерью; если Катя потеряет возможность получить главный приз сейчас, когда он почти у нее в руках, она будет уничтожена.
— О нас с тобой знаем только мы и больше никто, — пытаюсь успокоить ее я. — И пока мы держим язык за зубами, все будет хорошо.
— Неужели? Ведь Дженна догадалась.
— Даже не знаю как.
— Может, проблема именно в этом. Что-то происходит, а мы не можем это контролировать.
