– Соль, – говорит Ашок, – прежде всего преобразующее вещество. Похищенная у моря, она ценится за свою способность высушивать. Она может как сохранять, так и разрушать. Солью мы посыпаем перенасыщенные влагой муссонные облака в июле. Соль творит лед. И с помощью соли мы добиваемся его таяния.
...У нас за спиной зрелый плод упал на землю со звуком, похожим на тот, который издает лягушка, со всего маху плюхающаяся в чан с водой, и сразу же мое прошлое вдруг снова стало настоящим. Короткий мелодичный звук донесся до нас из-за деревьев, и я увидела, как что-то блестящей змейкой мелькнуло в сумрачный уголок сада.
– Что это?
– Пойдем со мной, – сказал Ашок, – но старайся не сходить с тропинки.
Мы раздвинули широкие листья и вышли на полянку, на которой стоял человек, играющий на флейте. Глаза его закрыты, и он мерно покачивается, словно в трансе. Рядом с ним корзина, закрытая крышкой.
– Старый проходимец, – усмехнулся Ашок. – Каждый год он назначает все большую цену, и если не заплатишь...
– А за что нужно платить?
– Ты задаешь этот вопрос? Ты, выросшая в Керале? – Он был искренно удивлен. – Это же ловец змей. С первыми дождями он приходит сюда, чтобы выманивать змей из нор, а потом продает их в больницы, где из них получают яд. – Ашок подошел к нему поближе и поднял крышку корзины. Внутри уже находились три большие кобры. – Если ему не заплатить требуемую сумму, он снова выпустит их рядом с вашим домом.
Ловец не обращал никакого внимания ни на Ашока, ни на его слова.
– Ах, как жаль, что я не включила магнитофон! – воскликнула я. – Я совсем забыла, каким талантом ты обладаешь – талантом превращать обыденную жизнь в сказочную историю.
Он нахмурился:
– В мои намерения входило как раз противоположное: я хотел историю привнести в обыденную жизнь.
Он провел меня на обширную веранду, на которой зеленые плетеные кресла были расставлены под вентилятором из красного дерева. Он включался время от времени, и его непостоянное жужжание напоминало морской прибой. Веранда производила впечатление прохладного подводного грота. Выражение лица Ашока внезапно сделалось озабоченным при виде множества индийских сладостей, расставленных на столике поваром.
– Может быть, пусть лучше принесут... сдобные лепешки?
– Что? А как же диета? – И я погрузила ложку в какое-то желе со сливками. – О! Размалаи! Мое любимое!
Ашок раскинулся в кресле.
– Люди меняются, Розалинда. – Он сделал паузу. – И ты изменилась. Ты ведь когда-то работала в театре, с музыкантами. Твой отец рассказывал мне, что позже ты в большей степени заинтересовалась... непосредственным наблюдением, документалистикой.
