Этого он не ожидал. От проявленного ею великодушия Зик на мгновение лишился дара речи, затем глубоко вздохнул.
— Не так близки, как хотелось бы, — наконец ответил он.
Воцарилось молчание.
— Вы не должны себя винить за то, что у Билли неприятности. Ведь у него своя жизнь. Вы не в состоянии предвидеть все, что с ним может случиться.
Сделав глоток пшеничного виски, он встряхнул стакан так, что плававшие в нем кусочки льда зазвенели, стукнувшись друг о друга, и вскинув голову снова посмотрел на нее.
— То, что у него неприятности, лишь верхушка айсберга. Он ничего не сказал мне ни о том, что бросил школу, ни о том, что нашел работу и играет на саксофоне, ни о том, где его искать. — Взгляд Зика остановился на Челси. — И ничего не сказал о вас.
В полумраке, озаряемом мерцанием свечей, ему показалось, что она слегка покраснела. Скрестив руки на груди, она подошла к роялю и облокотилась на него. В окна барабанил дождь, но шум его слышался как будто издалека, так как глушился звукоизоляцией, оборудованной в комнате. Бросив взгляд на окна, Челси снова посмотрела на Зика.
Она не хочет, чтобы у него сложилось впечатление, будто страстная влюбленность Билли ей неприятна, понял он, невольно проникаясь уважением к молча стоявшей Челси. Когда ей нечего сказать, она, видимо, предпочитает молчать. А если и говорит, то с помощью рояля.
Круто развернувшись на табурете, Зик провел рукой по клавишам.
— Вы давно играете?
Она удивленно заморгала.
— С восьми лет.
Он кивком показал на стоявшую перед ним маленькую фотографию в серебряной рамке.
— Вас учили родители?
— Нет. Они… — Она запнулась, и он решил, что ей не хочется говорить о родителях, но, переведя дух, она продолжила: — Их не стало, когда я была еще совсем маленькой… я тогда еще не умела играть. Но они научили меня любить музыку, а потом, когда они… — На этот раз голос изменил ей, и она замолчала, глядя на свои руки, лежавшие на темной поверхности рояля. Заговорив снова, она переменила тему. — Что вы теперь будете делать?
Зик бросил взгляд на фотографию, гадая, о чем она собиралась рассказать, и твердя себе, что это его не касается и не интересует. Самообман продолжался даже меньше, чем нужно, для того чтобы сделать глоток виски, но он заставил себя ответить на ее вопрос, не обращая внимания на свой собственный.
— Вернусь в Саратогу-Спрингс. Выжду. Наведу справки во всех джаз-клубах. Билли не такой человек, чтобы скучать в одиночку. Ему нужно, чтобы его окружали люди. Даже если меня там не будет.
