– Нет, не я.
– Тогда кто?
– Не знаю.
– Жаль, Рита. Не хотите вы сотрудничать со следствием. Но десять лет за шпионаж вам обеспечено… Вы же знаете, что ваш муж возглавляет секретный институт. На этой фирме куют щит родины… Или вы не наш человек?
– Я – наша! Я – патриотка! Я еще в Одессе говорила только на русском языке… Догадываюсь, кто мог это сделать, но очень боюсь, что муж разозлится.
– Напрасно, Рита! Я ничего не скажу генералу про ваших любовников.
– Любовников? Да он был всего один… Я вам так доверяю, Павел. У вас такие глаза, что вам невозможно врать. Вот скажите, это измена, если всего один за три года? Которые каждый месяц налево прыгают – те шалавы. А, как я – это случайность.
– Согласен, Рита… Так кто он?
– Он в здешней охране работал… Вначале мы с Егором просто гуляли по берегу и трепались обо всем. Я ему и рассказала о Бублике, и о приборе, который он сочиняет… А в сентябре Егор бывал у нас дома. Ну, тогда, когда мужа не было… Только обещайте, Паша, что это между нами.
– Обещаю… А как фамилия твоего Ромео?
– Он говорил, но я забыла… На «Л» начинается и на «О» заканчивается.
– Ламброзо, что ли?
– Ха! Крутая шутка… Нет, Егор с Украины. И фамилия его Лысако или Ломако.
– Нормально, Рита. Найдем мы твоего Левако… Поздно уже. Надо ехать. Я бы и здесь переночевал, но неудобно без хозяина.
– Ничего страшного, Паша! Мы же не в одной кровати спать будем?.. Или как?
Дом номер девять на улице Героев Перекопа готовился к празднику. Все, как в американском Белом доме – флаги, шарики, шампанское… До выборов оставалась одна ночь!
Штаб Афонина выходил на центральную площадь. Здание старинное в три этажа с башенкой наверху. Архитектура веселенькая – смесь готики с модерном.
Все сотрудники штаба знали, что в ближайшие сутки на третий этаж лучше не соваться. Это – генеральская зона, это голова движения и ее мыслительный центр.
Там наверху было шесть комнат и всего три человека – мудрый Афонин, лохматый Бублик и суетливый Лубяко.
К полуночи стало меньше нервозности, но появилась усталость и тупое безразличие… Троица разместилась в углу огромного зала, подальше от балкона и окон. А перед этим Егор обеспечил секретность совещания – он пластырем заклеил замочную скважину и возле двери разместил два включенных магнитофона. Теперь не подсмотреть и не подслушать!
Бублик сидел с воспаленными глазами. Последнюю неделю он работал, как Папа Карло. Ни сна, ни отдыха измученной душе…
Во время беседы Лубяко мочал. Он не чувствовал себя шестеркой, но всему свое время… Чего спешить, как голый в баню?.. Всю эту операцию с выборами Егор придумал сам, а значит и доходы Афонину придется платить поровну – на три части.
