Он же не мог тогда знать, что случится любовь… Евдокия выросла в деревне, но в семье учителей. Она совсем не была серым валенком. Многие московские свистушки дурнее ее.
Только с Евдокией Пугин понял, что есть что-то важнее денег. С ней он полюбил делать подарки… Дунечка удивилась, вероятно, что к тридцатилетию он не преподнес ей ничего. Ничего, кроме самого банкета, нового платья к нему и комплекта соответствующих безделушек с рубинами… Константин предупредил, что подарок будет утром.
Она все еще спала. Пугин с восхищением смотрел на ее красивое и спокойное лицо. Смотрел и жгуче жалел, что ему уже за пятьдесят, и что он может значительно меньше, чем хочется… Но любовь, она не только в физической близости. И не в ласковых словах. И не в подарочках… Но, кстати, его подарок будет хорош! Очень даже достоин такой красавицы.
Просыпалась она неторопливо, не изменяя доброго и счастливого выражения лица. И это правда – она обрадовалась, увидев его около кровати!
– Ты давно проснулся?
– Нет. Я пять минут, как встал.
– Я так довольна. Ты такой праздник устроил вчера… Иди ко мне. Давай еще полежим, пообнимаемся.
– Чуть позже, дорогая. Сейчас я вручу тебе свой подарок… Встань вот сюда, поближе к свету. Встань и сними с себя рубашку.
– Совсем снять?
– Совсем! На тебе ничего не должно быть. Только ты и все… Теперь закрой глаза.
Она выполняла все безропотно и с легкой застенчивостью… Понятно, что он тысячи раз видел ее в такой форме одежды. Но было приятно, что каждый раз это волнует, как в первый раз… И она действительно красавица. А сегодня станет королевой.
Костя Пугин подбежал к шкафу, вытащил что-то, завернутое в кусок яркой ткани и поспешил к жене. Он подошел вплотную, отбросил на кровать шелковую тряпку и надел на головку своей Евдокии золотой обруч с зубцами и с множеством крупных бриллиантов. Это и была корона царицы Елизаветы…
Специалист по тюремным татуировкам склонился над Муромцевым… Это только непосвященным кажется, что блатные наколки – свободное искусство. Хочешь, так натюрморт нарисуют, а то – всадника на слоне или белый пароход. Нет! Тут свои правила, своя символика.
На спину Павлу особой краской наносили храм с пятью куполами – это количество ходок или судимостей. На груди предстояло изобразить льва с короной и словом «кот» – коренной обитатель тюрьмы. И еще предлагалось масса картинок на руках и других частях тела.
Муромцев лежал на столе в одних трусах с розовыми ромашками на голубом фоне. Он лежал, а на нем рисовали врата, стены и главки с крестами. Он лежал и мужественно переносил щекотку.
