Покончив с бритьем, он отправился на кухню, намереваясь что-нибудь перекусить. Есть не очень хотелось, поэтому завтрак ограничился бутербродом с колбасой и чашкой крепкого кофе. Ополаскивая чашку, Станислав вздрогнул от истошного верещания будильника в комнате. Чертыхнувшись, он бросился к нарушителю спокойствия и в сердцах треснул по кнопке. Машинально взглянув на стрелки, удивился, что времени всего-то половина восьмого. Затем удобно устроившись в уголке софы, взял со столика последний номер «Огонька» и принялся за чтение. И тут он подумал о Наташе.
«Что я, в сущности, знаю о ней? – думал Широков. – Что она за человек? Конечно, она красивая, с ней приятно общаться, неглупая, за словом в карман не полезет. Пожалуй, добрая… Что еще? Да, в принципе, ничего…»
Лирические мысли были прерваны самым прозаическим образом: нахально заявил о своем присутствии телефон. Широков поморщился и, пройдя в коридор, недовольным голосом сообщил в трубку:
– Слушаю…
– Разбудил, голубь сизокрылый? – осведомилась трубка чуть сиплым голосом Ерофеева.
– Нет, я уже встал… Доброе утро, Петр Сергеевич!– Станислав старался настроить себя на деловой лад.
– Тогда хорошо. Голова не болит? Работать в состоянии?
– Болит чуток, но работать могу.
– Очень рад. Одевайся, через десять минут я за тобой заеду.
– Что-нибудь еще случилось? – встревожился Широков.
– Случилось… В больнице сегодня ночью скоропостижно скончался Касьянов. – Ерофеев помедлил, сопя в трубку, и добавил: – У врачей есть предположение, что старику помогли. Вот так! Жди…
Одеваясь, Широков с сожалением и тревогой констатировал факт, что единственного свидетеля, знавшего преступников в лицо, больше нет.
Ожидая начальника на углу своего дома и настороженно поглядывая на небо, Станислав ругнул себя, что не посмотрел в окно. Стоявшая две недели жара стала привычной, и даже мысли о возможности иного состояния климата не возникало. Сегодня же знакомого раскаленного «глаза» вверху не было. Над головой сплошной пеленой медленно ползли тягучие свинцовые тучи, предвещавшие, как минимум, дождь. Летние краски сразу как-то поблекли, а город стал похож на большую пепельницу, посеревшую от частого пользования.
«Пиджачок бы набросить не мешало», – подумал Широков, зябко поеживаясь под очередным порывом не сильного, но колкого северо-западного ветерка. К счастью, скрипнув тормозами, ерофеевская «Волга» остановилась в метре от Станислава, предлагая хотя бы временное убежище. Ерофеев был в машине один.
