Углубившись в свое занятие, дед не сразу услышал приглушенные голоса на заднем дворе. Только когда треснула рейка под чьей-то ногой, он поднял голову и прислушался. «Интересно, кто бы это мог быть?» – подумал Ефим, поднимаясь с пола и выглядывая в окно. Прямо напротив, метрах в восьми горбился странной от ветхости формы сарай с покосившейся дверью. У этой двери разговаривали двое мужчин. Тот, что поменьше, в белой рубашке и светлых брюках, был явно взволнован и огорчен. Он постоянно делал короткие шажки то в одну, то в другую сторону, смешно размахивая руками. Второй – повыше ростом, худой – стоял наоборот спокойно и даже улыбался. С возрастом слух деда несколько ослаб, да и мужчины говорили вполголоса, но отдельные обрывки фраз все же улавливались.
Полненький, очередной раз взмахнув руками, воскликнул:
– Ты кого надуть хочешь, гад?
Ответа высокого не было слышно, но, видимо, тот сказал что-то обидное, так как толстенький, сжав кулаки, подскочил к нему. В последний момент, натолкнувшись на презрительную ухмылку высокого, толстенький отскочил назад и заговорил довольно мирно. Дед вновь не расслышал полностью слов, обращенных к высокому, но по обрывкам и жестикуляции понял, что тот о чем-то просит собеседника, причем явственно прозвучало «деньги» и «брат». Выслушав обращенную к нему тираду, высокий резко сказал «нет», повернулся спиной к дому и сделал шаг, обходя толстенького. Тогда последний выхватил из левого кармана блестящий предмет, подпрыгнул и нанес высокому короткий удар по затылку. Тот, не издав ни единого звука, рухнул на колени и затем опрокинулся ничком. Все произошло так быстро, что дед Ефим даже не успел испугаться. Ноги сами попятили его от окна.
«Вот это да-а…» – успел подумать Ефим, когда мощный удар обрушился ему на голову. Хватаясь руками за воздух, дед несколько мгновений уплывающим сознанием ощущал страшную боль в голове. Потом упал на спину и, проваливаясь в темноту, услышал, как кто-то неведомый произнес:
«Кончился!»
21 июля. 7.55.
Станислав Широков открыл дверь своего кабинета на третьем этаже городского управления внутренних дел. Собственно, «свой кабинет» было понятием относительным: это маленькое, окрашенное казенной светло-зеленой краской помещение, он занимал со своим коллегой Игорем Свешниковым. Слева у стены находился стол Широкова, напротив – вдоль правой стены – такой же стол Свешникова. В углах комнаты стояли сейфы-близнецы под цвет стен. В кабинете еще была тумбочка с пишущей машинкой и графином с водой, обшарпанный шкаф для одежды. Обстановку дополняли полдюжины стульев легкомысленной расцветки и большой портрет Маркса. Несмотря на открытое с прошлого вечера окно, в кабинете было душно.
