«Когда данные, например, их административного досье становятся частью досье органов безопасности, никто, ни человек, на которого оно заведено, ни новый владелец информации, не знает, о какой целью в будущем будут использованы эти данные. Более того, работник службы безопасности может считать, что все, даже мелкие подробности должны быть зафиксированы. В свою же очередь «наблюдаемый» никогда не узнает, какая мелкая личная подробность из его биографии затянет узел в показании против него», — считает известный специалист по вопросам создания «банков данных» А. Миллер.
Особую опасность создаваемые системы представляют, когда в них возникает сбой. Были случаи, когда система данных о преступниках выдавала неверные сведения, в результате чего ни в чем не повинных людей бросали в тюрьму или убивали на месте при «оказании сопротивления» полиции.
Система данных может создаваться с определенными репрессивными целями. Например, в 1977 г. один, теперь уже бывший, районный прокурор г. Лос-Анджелеса основал фирму, которая собирала сведения о квартиросъемщиках с целью уличить их в неблагонадежности. Достаточно было пожаловаться на плохие квартирные условия, перебои в водоснабжении и т. п., как жалобщик попадал в специальный «черный» список. А это означало, что такому жильцу будет всегда и везде отказано в аренде квартиры.
Практика ведения «черных» списков получила широкое распространение. Таким образом, новая информационная технология становится в руках правящих классов мощным орудием подавления любых проявлений недовольства.
Потребности общества в информационном обслуживании растут очень быстро. Причем большей частью потребители требуют не «информационное сырье» к размышлению, а готовый продукт в таком виде, который делает возможным сразу же использовать получаемые сведения.
Информация стала таким же продуктом, как и любой другой товар. В одном из отчетов по обмену отмечается, что информационная сеть всегда до отказа загружена в тех ситуациях, где обмен информацией выгоден для обеих сторон.
Теоретики «информационного общества» предприняли попытку истолковать факт создания «электронной среды» как шаг к выравниванию социального положения различных слоев буржуазного общества. В условиях «электронной среды», утверждают они, каждый человек или организация получает возможность доступа к любой информации. Это демократизирует формы общественного управления, снижает возможность преступных сговоров предпринимателей и т. п. Но в реальной жизни наметились прямо противоположные тенденции. Сегодня в США говорят уже о новой форме неравенства — информационной. Она возникает потому, что возможностью пользоваться «электронной средой» обладают лишь те, кто имеет в своем распоряжении соответствующее оборудование. Поскольку технический потенциал производителей во много раз превышает возможности потребителей, то и возникает форма информационного неравенства. Производители всегда лучше информированы о своих клиентах, нежели последние о поставщиках товаров или услуг.
