— Об этих убийствах я слышал, — кивает Том. — Днем позже та же банда убила еще двух подростков и закопала останки в могилах, помеченных перевернутыми распятиями. Еще они разожгли жертвенные костры, если мне память не изменяет…
— Было такое, — говорит Валентина. — У нас пока только общая информация, но из России пришлют больше деталей. Однако да, вы правы: убийцы разожгли ритуальный костер, на котором, очевидно, сожгли клок волос жертвы.
— Это в их обычае. Они и плоть убитых ели?
— Вы снова правы. Сатанисты пили кровь и жарили на огне куски тела, которые потом съели.
— Думаете, ваше дело как-то связано с тем?
Валентина качает головой.
— В России убийц поймали и посадили, так что прямой связи быть не может. Если только элемент подражания. Похожие случаи имелись в Италии: после убийства одного рок-певца и двух женщин в Милане раскрыли сатанинский культ.
Том кивает.
— Очень часто сатанинские ритуалы включают трех жертв. Таким образом сектанты порочат образ Святой Троицы, как бы издеваются над телами Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа. Показывают, мол, христиане и Иисус бессильны в своей бесконечной борьбе с дьяволом.
Валентина изо всех сил старается, чтобы на лице не отразился страх: а вдруг убийство Моники Видич — это лишь начало?
— Том, — говорит она, — я приношу извинения за то, что мы вмешались в ваши дела и в личную жизнь. Мы отвезем вас обратно в отель, однако прежде разрешите попросить еще об одном одолжении.
— Смотря что за одолжение.
— Очень большое. Майор хочет организовать встречу, своего рода мозговой штурм, вместе с нашим патологоанатомом, профессором Монтесано. — Валентина делает небольшую паузу и завершает просьбу: — В морге.
Том и бровью не поводит, но по лицу видно: эту просьбу он выполнять не хотел бы.
— Если я соглашусь на встречу, то мы с вами в расчете? Окончательно?
Валентина смотрит на Рокко, затем — опять на Тома.
— Окончательно, — обещает она, надеясь, что в голосе не прозвучало сомнение или вина. Ведь пока не время и не место говорить Тому, что еще сотворил с телом Моники неизвестный убийца.
Атманта
666 год до н. э.
Над одной из городских стен висят тяжелые изогнутые крючья.
Висят давно и успели проржаветь. На медового цвета стенах темнеют бурые подтеки.
Никто никогда не спрашивает, для чего крюки.
Все и так знают.
Знают, потому что когда крюки идут в дело, то селяне замирают от ужаса.
Крюки принадлежат Ларсу, и он вешает на них провинившихся.
Живьем.
