Изображенный на открытке-репродукции собор Санта-Мария-делла-Салюте в жизни куда больше и прекраснее. Понятно, почему Каналетто решился запечатлеть его на холсте, пусть и не сумел передать всю красоту. К тому же собор совсем недалеко от гостиницы, и Том лишь огромным усилием воли подавляет желание заглянуть внутрь. Нет, позже. Он и так опаздывает на встречу с карабинерами.
Печальные мысли все еще владеют Томом, когда он прибывает в штаб-квартиру карабинеров — прибывает на пять минут позже, что в Венеции равносильно тому, как если бы Том пришел на двадцать минут раньше. Молодой офицер за конторкой проводит Тома в кабинет Вито Карвальо. Майор тоже не в лучшем настроении.
— Ciao, Том. Присаживайтесь.
— Grazie. — Том решает поупражняться в итальянском при своем обширном словарном запасе в десять слов. — Buongiorno, майор.
Входит Валентина Морасси и приветствует Тома поцелуем в обе щеки — жест, в исполнении которого итальянцы преуспели больше других европейцев. Как только лейтенант занимает место возле начальника, Том сразу же догадывается: что-то не так.
Карвальо двигает к нему стопку подшитых степлером факсимильных распечаток.
— Из «Нэшнл инкуайрер». ФБР с утра прислало.
Том берет подшивку, с первой же страницы которой на него смотрит его собственное лицо. Правда, снимок не тот, что печатался в газетах после разборки с насильниками в Лос-Анджелесе. Здесь у Тома лишь полотенце на бедрах, а сам он сидит на подоконнике в номере Тины. Снимали на камеру телефона — и снимала сама же Тина. Том не смеет взглянуть на бесчисленные колонки текста под фотографией; заголовок гласит: «Бывший священник находит в Венеции любовь и смерть».
Карвальо и Валентина дают время ознакомиться со статьей. Сами-то они успели по нескольку раз прочесть историю о любовных похождениях американской знаменитости и были бы рады упечь Тину Риччи в тюрьму до конца жизни. Мало того что она в деталях расписала самые интимные и пылкие моменты своей с Томом связи, так еще и заявила, будто помогает венецианской полиции в погоне за убийцей!
Наконец Том откладывает распечатки.
— Простите. Мне очень жаль, я… я не знаю, что и сказать. — Он глубоко и тяжело вздыхает. — Поверить не могу. Как она пошла на такое!
— Никто обычно не верит, — холодно говорит Валентина. — Журналисты — большие спецы по части обмана.
— Вы не первый, кого охмурила прекрасная репортерша. Совсем не первый — и не последний, — добавляет Карвальо, но в его голосе уже звучит капелька сочувствия. — Однако для нас это ужасный удар. Шеф с ума сошел, рвет и мечет. Телефоны вот-вот расплавятся, столько звонков от прессы! Начальство из Рима требует полного отчета.
