Мискин был напряжен, но бодр. Даже погода, казалось, сопутствовала успеху: воздух был особенно чист и прозрачен после удушающей жары Манхэттена. Вевей благоухал цветами, сверкал чистотой улиц, было только 11.30. Он оставил сумку у администратора и выпил кофе и мартини в баре. У него был заказан номер в отеле «Берге» в Женеве и обратный билет на ночной рейс.
В отеле «Дюлак» он поднялся в номер 96. Дверь открыл приземистый крепкий человек с черной бородой:
— Мистер Мискин! Вы вовремя. Заходите!
— Мискин не сразу узнал его. Тот Грегори, которого он знал, был одет в такой же потертый костюм, вот только борода у него была другая. Тоже фальшивая. Мужчина потел, и борода начала отклеиваться. Мискин не знал, стоит ли ему сказать об этом. Вести переговоры с Грегори было трудно вообще, а в этих обстоятельствах все могло обернуться трагикомедией. Мискин боялся, что начнет смеяться, а смех при ставке в три миллиона был совсем неуместен.
Он и слова не успел вымолвить, как Грегори схватил его за рубашку и указал па мужчину у окна:
— Вы, конечно, знаете Герра Детвайлера? У насесть шампанское. Или вы предпочитаете виски? Я сам пью зубровку. Это польская водка, очень стимулирует в это время суток! — Он неуклюже суетился вокруг Мискина.
Детвайлер не торопясь встал с кресла, протянул руку:
— Рад видеть вас вновь, мистер Мискин. Хорошо долетели?
— Прекрасно. — Мискин сверкнул зубами в улыбке. — А у вас все в порядке?
Грегори подошел к столику, где стояла во льду открытая бутылка шампанского.
— Все превосходно! — воскликнул он с ужасным акцептом.
— Вам налить шампанского? — предложил он вновь и, не дожидаясь ответа, наполнил бокал, расплескивая пену. Вино лилось через край бокала, когда он вручил его Мискину, затем подлил себе из желтовато-зеленой бутылки, которая, как успел отметить Мискин, была уже почти пуста. Адвокат усадил Мискина в кресло.
— Почему бы нам сразу не перейти к делу? — сказал Детвайлер.
— Бумаги с вами?
Мискин похлопал по дипломату.
— Но сначала я хотел бы узнать полное имя и занятие мистера Грегори. — Тут он улыбнулся.
— Не могу же я в самом деле и дальше называть вас мистер Грегори. Это звучит… как-то глупо.
— Почему глупо? — Грегори застыл на месте и уставился на него своими большими покрасневшими глазами.
Мискин пожал плечами.
— Ну скажите хотя бы ваше полное имя?
— Джон. Джон Грегори, — сказал он с вызовом.
— Это жене настоящее ваше имя? — сказал Мискин, пытаясь улыбнуться.
— Если я говорю, что это мое имя, как вы можете мне не верить? — сказал Грегори с усиливающимся от волнения акцентом.
